(Memoires, souvenirs et anecdotes, par le comte de Segur. Paris. 1826. T. 2. Pg. 249).
Въ концѣ царствованія императрицы Елисаветы Петровны, въ подмосковномъ селѣ Троицкомъ, Подольскаго уѣзда, проживала вдова ротмистра Дарья Николаевна Салтыкова. Женщина эта своими злодѣйствами надъ крѣпостными людьми ужаснула даже своихъ современниковъ. Въ теченіе десяти лѣтъ она погубила болѣе ста человѣкъ, преимущественно женщинъ и дѣтей, подвергая ихъ безчеловѣчнымъ истязаніямъ за всякое малѣйшее упущеніе при исполненіи ея приказаній, за каждое неосторожно сказанное слово, за самый ничтожный промахъ или ошибку.
Салтыкова любила наносить побои сама, скалкою, валькомъ, палкою и полѣномъ, а потомъ уже приказывала конюхамъ и гайдукамъ сѣчь виновныхъ розгами, кнутомъ и плетьми. Всѣ эти побои были столь жестоки, что большею частью оканчивались смертью несчастныхъ жертвъ.
Нѣкоторыя наказанія производились съ особеннымъ тиранствомъ. Такъ, у одной женщины Салтыкова опалила на головѣ всѣ волосы; другую била головой объ стѣну, обливала кипяткомъ изъ чайника и брала за уши раскаленными припекательными щипцами. Одну дѣвку велѣла, въ октябрѣ мѣсяцѣ, загнать кнутомъ въ воду по горло и держала ее тамъ болѣе получаса, а другую сама столкнула съ высокаго крыльца.
Кромѣ собственныхъ людей Салтыковой, служившихъ ей въ качествѣ палачей, злодѣйства ея прикрывали священники, погребая людей, завѣдомо убитыхъ Салтыковой; если же случалось, что священники отказывались погребать нѣкоторыхъ изъ убитыхъ, то Салтыкова приказывала хоронить ихъ ночью въ лѣсу, а управляющій ея подавалъ явочное прошеніе, будто убитый или убитая бѣжали.
Полицейскія власти и врачи, получавшіе постоянно отъ Салтыковой значительные денежные подарки, также мирволили ей. Всѣ доносы и жалобы на жестокость Салтыковой или рѣшались въ ея пользу, или оставлялись безъ всякихъ послѣдствій; доносчики же всегда были наказываемы кнутомъ и ссылались въ Сибирь или отдавались опять Салтыковой по ея просьбѣ.
Замѣчательно, что сердце этой жестокой женщины было доступно любви. Она имѣла связь съ инженеромъ Тютчевымъ, къ которому питала страстную привязанность. Когда же Тютчевъ оставилъ ее и присватался къ одной сосѣдней дѣвицѣ Панютиной, то Салтыкова придумывала разные способы погубить ихъ обоихъ. Сперва она хотѣла сжечь домъ Панютиной и подослала съ этой цѣлью своихъ людей, снабдивъ ихъ составомъ изъ пороха, сѣры и пакли; но люди не рѣшились исполнить ея приказаніе. Потомъ, узнавъ, что Тютчевъ поѣдетъ съ своей невѣстой мимо ея имѣнія, Салтыкова сдѣлала въ лѣсу засаду и велѣла крестьянамъ убить ихъ; однако, Тютчевъ, во-время предупрежденный, успѣлъ избѣжать опасности.
Въ 1762 году, императрица Екатерина, пріѣхавъ въ Москву на коронацію, узнала о злодѣйствахъ Салтыковой и приказала назначить надъ нею строжайшее слѣдствіе. Оно производилось около шести лѣтъ. Несмотря на улики и убѣжденія слѣдователей и духовныхъ лицъ, Салтыкова ни въ чемъ не сознавалась, утверждая, что всѣ доносы и показанія на нее сдѣланы изъ злобы, и что люди ея умирали естественною смертью отъ болѣзней или бѣжали.
Слѣдователи доносили императрицѣ объ упорствѣ Салтыковой и испрашивали разрѣшенія подвергнуть ее пыткѣ, но государыня не согласилась на это, а велѣла только угрожать Салтыковой, что она непремѣнно будетъ пытана, если добровольно не сознается въ своихъ преступленіяхъ. Чтобы показать подсудимой всю жестокость розыска, въ ея присутствіи нѣсколько разъ пытали другихъ преступниковъ. Она падала въ обморокъ, но продолжала оставаться при своихъ показаніяхъ.
Дѣло Салтыковой было окончено 2-го октября 1768 года, а черезъ два мѣсяца состоялся слѣдующій высочайшій указъ, который приводимъ въ подлинникѣ, лишь съ нѣкоторыми сокращеніями.
«Указъ ея императорскаго величества, самодержицы всероссійской, изъ правительствующаго сената. Объявляется во всенародное извѣстіе:
Вдова Дарья Николаевна, которая по слѣдствію въ юстицъ-коллегіи оказалось, — кто не малое кисло людей своихъ мужескаго и женскаго пола, безчеловѣчно, мученически убивала до смерти, за что по силѣ всѣхъ законовъ приговорено казнить ее смертью, о чемъ отъ сената ея императорскому величеству поднесенъ былъ докладъ. Но ея императорское величество, взирая съ крайнимъ прискорбіемъ на учиненныя ею безчеловѣчныя смертныя убійства и что она по законамъ смертной казни подлежала, отъ той приговоренной смерти ее, Дарью, освободить, а вмѣсто смерти повелѣть соизволила: 1) Лишить ее дворянскаго званія и запретить во всей Россійской имперіи, чтобъ она ни отъ кого, никогда, ни въ какихъ судебныхъ мѣстахъ и ни по какимъ дѣламъ впредь именована не была названіемъ рода отца своего, ни мужа. 2) Приказать въ Москвѣ, въ нарочно къ тому назначенный и во всемъ городѣ обнародованный день, вывести ее на первую площадь и, поставя на эшафотъ, прочесть предъ всѣмъ народомъ заключенную надъ нею въ юстицъ-коллегіи сентенцію, съ исключеніемъ изъ оной, какъ выше сказано, родовъ ея мужа и отца, съ присовокупленіемъ къ тому того ея императорскаго величества указа, а потомъ приковать ее стоящую на томъ же эшафотѣ къ столбу и прицѣпить на шею листъ съ надписью большими словами: «мучительница и душегубица». 3) Когда она выстоитъ цѣлый часъ на томъ поносительномъ зрѣлищѣ, то чтобъ лишить злую ея душу въ сей жизни всякаго человѣческаго сообщества, а отъ крови человѣческой смердящее ея тѣло предать собственному промыслу Творца всѣхъ тварей, приказать, заключа въ желѣзы, отвезти оттуда ее въ одинъ изъ женскихъ монастырей, находящійся въ Бѣломъ или Земляномъ городѣ, и тамъ подлѣ которой ни есть церкви посадить въ нарочно сдѣланную подземельную тюрьму, въ которой по смерть ея содержать такимъ образомъ, чтобъ она ни откуда въ ней свѣту не имѣла. Пищу ей обыкновенную старческую подавать туда со свѣчею, которую опять у ней гасить, какъ скоро она наѣстся. А изъ того заключенія выводить ее во время каждаго церковнаго служенія въ такое мѣсто, откуда бы она могла оное слышать, не входя въ церковь».