(Письма и анекдоты Суворова. М. 1814. Стр. 153).
Передъ сраженіемъ при Рымникѣ, принцъ Кобургскій, командовавшій союзными намъ австрійскими войсками, сказалъ Суворову:
— Посмотрите, какое множество турокъ мы имѣемъ противъ себя!
— Это-то и хорошо, — отвѣчалъ Суворовъ: — чѣмъ больше турокъ, тѣмъ больше будетъ замѣшательства между ними и тѣмъ удобнѣе можно ихъ разбить. Все таки ихъ не столько, чтобы они намъ заслонили солнце.
(Тамъ же, стр. 133).
Мать одного изъ офицеровъ, находившихся подъ командой Суворова, прислала ему письмо слѣдующаго содержанія:
«Семьдесятъ лѣтъ живу на свѣтѣ; шестнадцать взрослыхъ дѣтей схоронила; семнадцатаго, послѣднюю мою надежду, молодость и запальчивый нравъ погубили: Сибирь и вѣчное наказаніе достались ему въ удѣлъ, а гробъ для меня еще не отворился… Государь милосердъ, графъ Рымникскій милостивъ и сострадателенъ: возврати мнѣ сына и спаси отчаянную матъ лейбъ-гренадерскаго полка капитана Синицкаго».
Суворовъ отвѣчалъ:
«Милостивая государыня! Я молиться Богу буду; молись и ты, и оба молиться будемъ мы. Съ почтеніемъ пребуду и проч.»
Когда ему удалось испросить Синицкому прощеніе, онъ съ колѣнопреклоненіемъ помолился передъ образомъ и тотчасъ написалъ его матери:
«Утѣшенная мать! Твой сынъ прощенъ… Аллилуія! Аллилуія! Аллилуія»!..
(Анекдоты о Суворовѣ, изд. Фуксомъ. Спб. 1827. Стр. 184).
Генералъ N. былъ большой говорунъ и отличался тщеславіемъ, такъ что даже въ походахъ его сопровождала карета, украшенная гербами и отдѣланная бархатомъ и золотомъ. При торжественномъ вступленіи нашихъ войскъ въ Варшаву, Суворовъ отдалъ слѣдующій приказъ:
«У генерала N. взять позлащенную его карету, въ которой въѣдетъ Суворовъ въ городъ. Хозяину сидѣть насупротивъ, [смотрѣть вправо и молчать, ибо Суворовъ будетъ въ размышленіи».
(Тамъ же, стр. 21).
Суворовъ увѣрялъ, что у него семь ранъ: двѣ полученныя на войнѣ, а пять при дворѣ и эти послѣднія, по его словамъ, были гораздо мучительнѣе первыхъ.
(Тамъ же, стр. 51).
Находясь во время путешествія Екатерины II на югъ, въ 1787 году, въ Кіевѣ, Суворовъ встрѣтился во дворцѣ съ французскимъ полковникомъ Ламетомъ, будущимъ дѣятелемъ революціи. Видя незнакомое лицо иностранца, Суворовъ подошелъ къ нему и спросилъ отрывисто:
— Откуда вы родомъ?
— Французъ, — отвѣчалъ Ламетъ, — нѣсколько изумленный и неожиданностью, и тономъ вопроса.
— Ваше званіе? — продолжалъ Суворовъ.
— Военный, — отвѣчалъ Ламетъ.
— Чинъ?
— Полковникъ.
— Имя?
— Александръ Ламетъ.
— Хорошо! — сказалъ Суворовъ, кивнувъ головой, и повернулся, чтобы идти. Ламета покоробило отъ такой безцеремонности; онъ заступилъ Суворову дорогу и, глядя на него въ упоръ, сталъ въ свою очередь задавать тѣмъ же тономъ вопросы:
— Вы откуда родомъ?
— Русскій, — отвѣчалъ нисколько не сконфуженный Суворовъ.
— Ваше званіе?
— Военный.
— Чинъ?
— Генералъ.
— Имя?
— Суворовъ.
— Хорошо! — заключилъ Ламетъ.
Затѣмъ, они оба расхохотались и разстались пріятелями.
(Генералиссимусъ князь Суворовъ. Спб. 1884. Т. 1. Стр. 260).
Князь Николай Васильевичъ Репнинъ отправилъ къ Суворову съ поздравленіемъ своего любимца, майора, очень ему преданнаго и очень бойкаго. Суворовъ принялъ его чрезвычайно вѣжливо, но всячески старался уловить въ немогузнайствѣ, но никакъ не могъ. На вопросы: сколько на небѣ звѣздъ? сколько въ рѣкѣ рыбъ? майоръ сыпалъ милліоны. Наконецъ Суворовъ дѣлаетъ ему вопросъ:
«Какая разница между княземъ Николаемъ Васильевичемъ и мною?»
Отвѣтъ затруднительный, но майоръ не теряетъ присутствія духа и отвѣчаетъ:
— Разница та, что князь Николай Васильевичъ желалъ бы произвести меня въ полковники, но не можетъ, а вашему сіятельству стоитъ лишь захотѣть.
Это Суворову такъ понравилось, что онъ тотчасъ его поздравилъ съ этимъ чиномъ.
(Анекдоты графа Суворова. Спб. 1866. Стр. 26).
Одинъ храбрый и весьма достойный офицеръ, нажилъ нескромностью своею много враговъ въ арміи. Однажды, Суворовъ призвалъ его къ себѣ въ кабинетъ и выразилъ ему сердечное сожалѣніе, что онъ имѣетъ одного сильнаго злодѣя, который ему много вредитъ. Офицеръ началъ спрашивать, не такой ли NN? Нѣтъ, отвѣчалъ Суворовъ. — Не такой ли графъ Б? — Суворовъ опять отвѣчалъ отрицательно. Наконецъ, какъ бы опасаясь, чтобы никто не подслушалъ, Суворовъ, заперевъ дверь на ключъ, сказалъ ему тихонько: «Высунь языкъ», и, когда офицеръ это исполнилъ, Суворовъ таинственно сказалъ ему: «Вотъ твой врагъ».