(Соч. кн. Вяземскаго. Т. 8. Стр. 245. «Изъ старой записной книжки»).
Адмиралъ Ѳ. Ѳ. Ушаковъ, славный своими морскими побѣдами въ царствованіе Екатерины II и Павла I, имѣлъ очень много странностей. При видѣ женщины, даже пожилой, онъ приходилъ въ ужасное замѣшательство, не зналъ что говорить, что дѣлать, стоялъ на одной ногѣ, вертѣлся, краснѣлъ. Безстрашно, какъ простой матросъ, подвергая жизнь свою опасности въ сраженіяхъ, адмиралъ до того боялся таракановъ, что не могъ ихъ видѣть безъ содроганія. Вспыльчивый отъ природы, строгій съ подчиненными, онъ былъ въ полной зависимости у камердинера своего, Ѳедора. Когда Ушаковъ сердился, Ѳедоръ сначала молчалъ и отступалъ отъ него; но потомъ самъ возвышалъ голосъ и кричалъ на своего командира. Ушаковъ спѣшилъ уйдти и не прежде показывался изъ кабинета, какъ удостовѣрившись, что гнѣвъ Ѳедора миновался.
Въ одно изъ крейсерствъ въ Черномъ морѣ, русскій флотъ, находившійся подъ командою графа Войновича, быль застигнутъ крѣпкимъ вѣтромъ. Ушаковъ, начальствовавшій подвѣтренной эскадрой, сдѣлалъ ей сигналъ и безъ дозволенія главнокомандующаго спустился въ портъ для укрытія. Между тѣмъ эскадра Войновича, безполезно оставаясь въ морѣ, претерпѣла большія поврежденія и потомъ также была принуждена спуститься въ портъ и починиваться. Войновичъ, ненавидѣвшій Ушакова, жаловался на него Потемкину за нарушеніе порядка службы. Когда свѣтлѣйшій князь спросилъ Ушакова о причинѣ такого поступка, то онъ отвѣчалъ: — Виноватъ! но такъ слѣдовало.
Этотъ лаконическій отвѣтъ не ускользнулъ отъ проницательности Потемкина и Ушаковъ вмѣсто замѣчанія получилъ повышеніе.
(Жизнь адмирала Ѳ. Ѳ. Ушакова. Скаловскаго. Спб. 1856. Стр. 72).
Митрополитъ кіевскій Филаретъ говорилъ однажды проповѣдь во время обѣдни. Бывшій тогда генералъ-губернаторомъ Д. Г. Бибиковъ позволилъ себѣ въ это время разговаривать съ какимъ-то генераломъ. Филаретъ, обернувшись къ нему, сказалъ: «Или вы говорите, а я васъ буду слушать, или вы молчите, я буду говорить». Затѣмъ онъ продолжалъ прерванное поученіе.
(Изъ недавней старины «Рус. Архивъ». 1879. Стр. 257).
Извѣстная благотворительница, Татьяна Борисовна Потемкина, была слишкомъ доступна всѣмъ искательствамъ и просьбамъ меньшей братіи, да и средней, особенно изъ духовнаго званія. Она никому не отказывала въ своемъ посредничествѣ и ходатайствѣ; неутомимо, безъ оглядки и смѣло, обращалась она ко всѣмъ предержащимъ властямъ и щедро передавала имъ памятныя и докладныя записки. Нѣсколько подобныхъ записокъ вручила она и митрополиту московскому Филарету. Однажды, была она у него въ гостяхъ. Въ разговорѣ, между прочимъ, онъ сказалъ ей:
— А вы, матушка Татьяна Борисовна, не извольте безпокоиться о просьбахъ, что мнѣ дали: онѣ всѣ порѣшены.
— Не знаю какъ и благодарить ваше высокопреосвященство за милостивое вниманіе ваше ко мнѣ.
— Благодарить нечего, — продолжалъ онъ, — всѣмъ отказано.
(Соч. кн. Вяземскаго. Т. 8. Стр. 339. Изъ старинной записной книжки).
Въ 1850 году, владѣльцы села Новоспасскаго (Влахернское, Дѣденево), Головины, пожелавъ при сельской церкви своей устроить женскій монастырь, обратились къ митрополиту Филарету съ просьбою исходатайствовать имъ на то высочайшее разрѣшеніе. Филаретъ принялъ просьбу, но желалъ предварительно осмотрѣть храмъ села Новоспасскаго и окружающую мѣстность. Когда сталъ извѣстенъ день пріѣзда владыки, въ село Новоспасское наѣхало много гостей изъ сосѣднихъ помѣщиковъ; тутъ же былъ и приглашенный Головиными И. М. Снегиревъ, который, какъ извѣстно, не всегда умѣлъ злой языкъ свой держать за зубами. Митрополитъ пріѣхалъ 10-го іюня, на обратномъ пути въ лавру, изъ Пѣеношскаго монастыря, гдѣ онъ съ намѣстникомъ лавры, архимандритомъ Антоніемъ, освящалъ соборную церковь. Войдя въ храмъ села Новоспасскаго, Филаретъ внимательно разсматривалъ во множествѣ находящіяся тамъ старинныя иконы, благоговѣйно лобызая каждую. Приложившись къ одной иконѣ и дѣлая о ней археологическія замѣчанія, онъ сказалъ:
— Какъ жаль, что ликъ потускнѣлъ, совсѣмъ не видно его.
— Это, владыко, отъ нашихъ нечестивыхъ устенъ, — сказалъ подвернувшійся Снегиревъ.
— И сквернаго, нечестивѣйшаго языка, — добавилъ Филаретъ, продолжая начатыя Снегиревымъ слова молитвы Іоанна Златоустаго.
(Разсказы о быломъ. «Исторіч. Вѣст.» 1884. Т. 1. Стр. 141).
Графъ Хвостовъ былъ извѣстенъ страстью читать всѣмъ и каждому свои сочиненія. Однажды, онъ долго мучилъ чтеніемъ своего племянника, Ѳ. Ѳ. Кокошкина. Наконецъ, Кокошкинъ не вытерпѣлъ и сказалъ ему: