Вот почему, когда Петра не стало, тогда и от Меншикова остался не более, как надутый честолюбец и беззастенчивый грабитель. И только внезапная катастрофа его жизни вдруг обнаружила в его личности еще другого человека, до тех пор скрытого под корою темных пороков. Низвержение с вершины власти на самое дно позора и лишений вдруг разбудило в этом человеке, честолюбце и грабителе, гордого нравственного героя.
Рядом с Меншиковым мы видим Толстого. Трудно вообразить себе две более несходные фигуры. И от достоинства, и от пороков Меншикова веет первобытной непосредственностью полудикаря. Толстой — европеец не только по названию, но и по тонкой изощренности своих понятий, вкусов и житейских приемов. Меншиков наивен в самых тяжких своих преступлениях против родины. Толстой — настоящий злодей, утонченный, хитроумный, умеющий прятать злодейство под маской любезной приветливости и совмещающий обдумывание коварных преступлений с эстетическим наслаждением лучшими цветами европейской культуры. Он двуличен и неуловим. Меншиков называл его «итальянцем (Толстой был в Италии и всегда ею восхищался), умеющим надевать плащ то на одно, то на другое плечо, смотря по тому, откуда дует ветер», а Кампредон отозвался о нем, как о самом ловком из всех русских министров. Недаром его специальностями были дипломатия и политический сыск. 50 лет от роду он в чине стольника был послан в 1698 г. в Венецию для изучения кораблестроения. Он прожил там год и 4 месяца и остался навсегда поклонником итальянской культуры. По составленному там замечательному дневнику его пребывания в Италии мы видим, как широк был круг его заграничных впечатлений. Он интересуется государственным и общественным строем Италии и восхищается итальянской архитектурой и живописью. В нем пробуждены литературные интересы. Он переводит с итальянского языка «Метаморфозы» Овидия[40]. Лоск культуры чувствуется и на внешних приемах его обращения. Он очень приятный, остроумный, любезный собеседник. Увлечение западными впечатлениями не мешало ему оставаться верным сыном православия, ретивым богомолом в духе древнего благочестия. Убранство его петербургского кабинета характерно обличает эту двойственность его духовного склада. Одна стена этой комнаты была убрана многочисленными иконами, а на другой стене, поближе к темному углу, висела заграничная картина, изображавшая нагую женщину. И вот этот богомол и эстетик, этот приятный и любезный, образованный вельможа был сущим злодеем, жестоким, коварным и вероломным. В 1682 г. он вместе с Милославскими[41] бунтовал стрельцов в пользу Софьи[42]. Петр хорошо помнил это обстоятельство и как-то раз на одном из пиров явственно намекнул на это Толстому. «С ним всегда надо держать камень за пазухой», — говорил про него Петр. И точно, он был способен из-за угла разделаться с человеком. Будучи послом в Константинополе, Толстой получил от турецкого дивана крупную взятку. Об этом узнал один подьячий. Толстой любезно поднес подьячему рюмочку вина. Подьячий выпил и… отдал Богу душу. Свой грех перед Петром Толстой искупил услугой, для совершения которой потребовалось немалое коварство. Когда царевич Алексей бежал от отца в Неаполь и Петр решил обманным обещанием прощения заманить его обратно в Россию, то выполнение этого деликатного поручения было возложено на Толстого. Толстой был тут в своей сфере. Он быстро обернул царевича вокруг пальца, привезя его в Петербург, и был главным руководителем розыска. Ходили слухи, что Алексей от руки самого Толстого и погиб в застенках. Вот это-то обстоятельство и заставило затем Толстого всеми силами противиться воцарению юного Петра Алексеевича. Он боялся мести со стороны сына царевича. По этой причине Толстой, принадлежавший к довольно старинному, хотя и не крупному дворянскому роду, всецело примкнул к группе худородных «петровских птенцов» и вместе с Меншиковым провел на престол Екатерину. И по той же самой причине пути Толстого и Меншикова скоро разошлись в разные стороны. Каждый важный жизненный шаг Толстого был обусловлен каким-нибудь предшествовавшим его злодейством. Передавали, что Петр говорил про Толстого: «Голова, голова, кабы не была ты так умна, давно бы не быть тебе на плечах». Плаха Толстого миновала. Но все же ему пришлось кончить жизнь на 84-м году от рождения в каземате Соловецкого монастыря политическим арестантом.
41
Милославские — русский дворянский род, идущий от литовского выходца Вячеслава Сигизмундовича. Первой женой царя Алексея Михайловича была Мария Ильинична Милославская. Их дочь Софья возглавила борьбу против Петра, сына Алексея Михайловича от второй жены Натальи Кирилловны Нарышкиной.
42
Софья Алексеевна (1658–1704) — царевна, фактическая правительница России с 1682 г. В 1689 г. пострижена в монахини под именем Сусанны.