ИСТОРИЧЕСКИЕ СИЛУЭТЫ
Ответственный редактор
доктор исторических наук
С. В. ТЮТЮКИН
Рецензент
доктор исторических наук Г. З. ИОФФЕ
Редактор издательства Л. В. АБРАМОВА
© Издательство «Наука», 1991
Введение
Шекспиру принадлежит образное сравнение: «Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры». Это в полной мере относится и к дню сегодняшнему, и к дню минувшему, к истории. При этом великий драматург забыл добавить, что главным режиссером в этом удивительном театре всегда была политика, бесцеремонно делившая действующих лиц исторической драмы на праведников и нечестивцев, властно расставлявшая их на сцене по строгому ранжиру и превращавшая одних в кумиров и вождей, а других в полные ничтожества.
Не избежала этой общей участи и наша отечественная историография, где на протяжении долгого времени действовали абстрактные социально-экономические законы, достаточно безликие, хотя якобы и всесильные народные массы, многомиллионные классы и их политические партии, но очень мало полнокровных, наделенных неповторимой человеческой индивидуальностью личностей. При этом приоритет безоговорочно отдавался революционерам — да и то только «правоверным», тогда как их политических противников сплошь и рядом изображали только в негативном, а подчас и в заведомо карикатурном плане. Применительно к дореволюционному периоду у нас как-то не принято было писать о царях и министрах, генералах и дипломатах, выдающихся священниках или философах-идеалистах. В итоге история России превращалась в сухую социологическую схему, где вместо живых людей с их страстями и мыслями действовали лишь манекены, которым было очень далеко даже до восковых фигур из знаменитого музея мадам Тюссо.
Сейчас времена меняются, и мы как бы заново вдруг вспомнили, что уже в период первой российской революции в России существовало около 50 политических партий, оставивших свой след в истории. Читатель хочет знать не только о вождях большевистской партии, но и о царских министрах, генералах, дипломатах, крупнейших промышленниках, лидерах Государственной думы, философах немарксистского направления и многих, многих других.
Предлагаемый вниманию читателей сборник портретных зарисовок крупных политических деятелей России периода империализма призван хотя бы частично восполнить образовавшийся пробел. Пожалуй, в нашей историографии еще не было работ, где собирались бы вместе, «под одной крышей», премьер Временного правительства князь Георгий Львов и миллионер Павел Рябушинский, лидер «Союза 17 октября» Александр Гучков и будущий всемирно известный ученый, член ЦК кадетской партии Владимир Вернадский, крупный царский сановник граф Илларион Воронцов-Дашков и «внефракционный» социал-демократ Лев Троцкий. При этом кажущаяся пестрота такой портретной галереи представлялась авторам сборника — сотрудникам Института истории СССР АН СССР не столько недостатком, сколько достоинством их замысла.
Мы сознательно стремились представить на страницах настоящего сборника широкий спектр политических и идеологических течений, показать деятелей, принадлежавших к разным социальным лагерям, проследить их становление как личностей и политиков. Многие из героев этой книги никогда не встречались друг с другом, хотя жили в одну историческую эпоху, в одной стране, часто даже в одном городе. Но всех их объединяла одна очень важная общая черта — активная сопричастность тому великому перелому, который произошел в судьбах России в первые десятилетия XX в.
Естественно, выбор персонажей для биографических очерков определялся прежде всего научными интересами авторов, многие из которых годами собирали по крупицам материал о своих героях. При этом авторы оставляли за собой право ограничиться рассмотрением того или иного этапа в жизни указанных деятелей, сознательно шли на «разномасштабность» различных частей этих жизнеописаний, уделяли основное внимание малоизвестным фактам и событиям, отсылая читателей к источникам и литературе, которые помогут им восполнить неизвестные в любом очерке лакуны. В тех случаях, когда это позволяли сделать источники, авторы пытались проследить жизненные пути своих героев и в послеоктябрьский период, когда многие из них оказались вдали от родины.
Все очерки объединяет одна общая тема — человек в истории и история в человеке. Это значит, что за каждым персонажем настоящей книги стоят крупные общественно-политические и партийные силы, что каждый из них как бы персонифицирует те или иные тенденции исторического процесса. В то же время личные качества этих деятелей, их интеллект, воля, мировоззрение, симпатии и антипатии, темперамент и т. д., в свою очередь, активно включались в ход истории, меняли его темп и ритм, создавали тот неповторимый колорит эпохи, который так хочется почувствовать потомкам.
Нам хотелось как бы разговорить своих персонажей, дать им возможность высказаться о времени и себе, раскрыть глубинные мотивы своего поведения. Историки слишком долго навязывали читателям свои интерпретации и оценки, нередко выдавая их при этом за истину в последней инстанции. Может быть, поэтому так велики сейчас тяга к подлинном историческим документам и мемуарам, стремление составить собственное мнение о сложных, во многом противоречивых, а очень часто и трагических фигурах нашего не столь уж далекого — сто лет для истории не срок — прошлого. Откликнуться на эту потребность авторы считали своим профессиональным, а в какой-то мере и гражданским долгом.
Каждый из героев книги по-своему любил свою родину и свой народ, искренне хотел видеть их счастливыми и процветающими, хотя никому из них не удалось осуществить в полной мере свои планы и мечты. Мы можем не соглашаться с их видением мира, политическими концепциями, выносить им свой приговор. Но знать и помнить о них мы обязаны, если действительно хотим разобраться в прошлом нашей великой страны, которое тысячами зримых и незримых нитей связано с ее сегодняшним и завтрашним днем.
Хотелось бы надеяться, что настоящий сборник займет свое место среди других изданий, призванных правдиво воссоздать историю нашей страны и ликвидировать наконец те многочисленные «белые пятна» и «черные дыры», которые были ее спутниками на протяжении многих предшествующих десятилетий.
ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ ВЕРНАДСКИЙ
К. Ф. Шацилло
Великий ученый, мыслитель и гуманист Владимир Иванович Вернадский (1863–1945) по праву занимает одно из самых почетных мест в мировой науке, с его именем связана эпоха в развитии исследования современного представления о мире. А. С. Пушкину принадлежит известная характеристика величайшего сына России XVIII в.: Ломоносов сам был первым нашим университетом. Можно смело утверждать, не опасаясь впасть в преувеличение, что В. И. Вернадский — это Ломоносов XX столетия.
Люди по праву называют гением ученого, совершившего великое открытие. Вернадский же, подобно Ломоносову, покорял одну научную вершину за другой, прокладывая в науке еще неизведанные пути. Он заложил основы комплекса новых, бурно прогрессирующих научных направлений и концепций — генетической минералогии, геохимии, биогеохимии, радиогеологий, учения о живом веществе, биосфере и ноосфере. Даже беглое перечисление тех дисциплин, в развитие и разработку которых академик внес вклад непреходящей ценности, занимает достаточное место в справочных изданиях.
Вернадский был не только родоначальником целого созвездия новых исследовательских направлений. Не менее известна его научно-организаторская деятельность. Он был первым президентом Академии наук Украины, создателем Комиссии по изучению естественных производительных сил России, директором Радиевого института, десятков других исследовательских учреждений.
Когда осмысливаешь все сделанное Вернадским, то поневоле удивляешься, как много могла вместить одна, хотя и продолжительная человеческая жизнь. Может быть, именно эта грандиозность свершенного в науке слегка затемнила в нашем сознании другого Вернадского — активного общественного деятеля конца XIX — начала XX в., не представлявшего себе жизнь без борьбы за человеческое достоинство и правовой строй в русском обществе. Человек кристальной честности, он не мог запереться в башне из слоновой кости, целиком уйти только в науку, закрыв глаза на несовершенство окружавшей действительности. «Как ни отворачивайся, — писал В. И. Вернадский в конце XIX в., — всюду, везде видишь, как давят людей. И мне иной раз кажется, что я слышу, как под безжалостной пятой, в казематах, тюрьмах, по разным городам, местам отдаленным и не столь отдаленным, среди блестящей обстановки благородных семей или бедной народной нищеты бюрократией давятся живые души. И мне точно слышатся треск и стенания…»{1}