Сравнивая Воронцова с его предшественником — Адлербергом, Витте считал, что тем не менее он представлял собой русского барина с известными принципами и по нынешнему безлюдью он являлся «человеком выдающимся по своему государственному и политическому поведению. Граф Воронцов-Дашков был и остался… человеком довольно либерального направления; до некоторой степени он подбирал себе и таких сотрудников».
Конечно, можно было бы интерпретировать назначение Воронцова-Дашкова на пост министра как проявленное царем стремление некоторым образом балансировать между — консервативным большинством и либеральным меньшинством своего правительства. Однако Витте вспоминает, что именно либерализм Воронцова «не вполне» нравился императору, а потому он иногда «относился к нему, т. е. к некоторым его мнениям и действиям, отрицательно. Но тем не менее император сохранил дружбу с Воронцовым-Дашковым до самой своей смерти»{114}. Это подтверждает ту мысль, что в основе назначения Воронцова лежали прежде всего личные отношения, впрочем не исключавшие единомыслия по каким-то вопросам. Во всяком случае, недавние заслуги Воронцова по охране государя также играли не последнюю роль.
1881 г. можно считать началом второго этапа деятельности Воронцова-Дашкова, продолжавшейся до 1897 г., т. е. до ухода его с поста министра. С назначением его министром связаны изменения в деятельности министерства двора и уделов, которые до его прихода зиждились на принципах дореформенных представлений о характере этого ведомства. Прежде всего меняется структура министерства в сторону ее упрощения, с одной стороны, и усиления контроля за деятельностью хозяйственных органов министерства — с другой. Умение собирать вокруг себя единомышленников, людей опытных и инициативных, способствовало успеху начинаний Воронцова.
Одним из принципиальных преобразований было превращение удельных капиталов в земельную собственность. Лишь в 17 губерниях, преимущественно средней полосы России, за первое десятилетие деятельности Воронцова было куплено 262 286 дес. земли на сумму 15 407 021 руб. Новые приобретения не столько увеличивали земельный фонд ведомства, сколько способствовали возникновению новых отраслей удельного хозяйства.
Происходят изменения и в составе удельных имуществ: например, из казны посредством обмена поступила Беловежская пуща. На землях присоединенного к России Мервского оазиса образовано Мургабское имение, в связи с чем департаменту уделов пришлось заниматься в крупных размерах оросительными работами, засевать земли новыми сельскохозяйственными культурами (хлопок) и пр. При Воронцове значительно продвинулся процесс сгруппирования удельных владений путем покупки или обмена крестьянских земель (правила 1887 г., упрощавшие совершение крепостных актов на мелкие земельные участки){115}.
Едва вступив на должность министра, Воронцов составляет «Всеподданнейшую записку», в которой он излагает свои основные принципы по реорганизации ведомства с целью экономии его средств, сокращения штатов и расходов на управление. И здесь он высказывается за протекционизм в отношении крестьянских обществ, арендующих удельные земли, против «обременения усиленными арендными платами крестьянских обществ, которым при найме земель, по моему распоряжению, будет отдаваться предпочтение перед другими конкурентами»{116}.
Следует обратить особое внимание на такое начинание, как попытка создания фермерских хозяйств посредством сдачи в аренду земельных участков на удельных землях юго-западного района. Можно было бы перечислить и меры по наиболее рациональной эксплуатации удельных лесов, изменение способов хранения капиталов (переведены в Государственный байк) и др.{117}
Оценивая в целом преобразования в ведомстве императорского двора и уделов, проведенные в бытность Воронцова-Дашкова, необходимо квалифицировать их как буржуазные по своему характеру. Это был первый самостоятельный опыт Воронцова-Дашкова как государственного деятеля, выявивший в нем черты реформатора буржуазного типа. Деятельность его на этом посту протекала в период общего кризиса системы, когда самодержавие предпринимало систематические попытки укрепления своей социальной основы. В частности, имеется в виду политика царизма по укреплению классовых позиций дворянства в 80-е годы и в первой половине 90-х годов. «Продворянская политика, — констатировал исследователь этой темы Ю. Б. Соловьев, — начинает приобретать все более определенные черты ко времени коронации, когда царь должен был показать, какого он будет держаться направления»{118}. Во время наконец состоявшейся коронации в мае 1883 г., а затем в рескрипте от 21 апреля 1885 г., посвященном 100-летнему юбилею «Жалованной грамоты», Александр III определил назначение и сферы деятельности дворянства, которому отводилась приоритетная роль в общем управлении страной{119}.
Правительство приняло или в той или иной мере удовлетворило большую и важнейшую часть дворянских ходатайств, которые по существу были шагом назад, к пореформенной России, поскольку реализованы они были в традициях дореформенной эпохи{120}.
В этой связи было бы интересно знать, какова была позиция Воронцова-Дашкова, одного из крупнейших русских помещиков и представителя знатного дворянства, обстановке борьбы за укрепление его экономического положения и усиление политической (сословной) власти.
«Но если в своей деятельности на посту министра императорского двора и уделов он действовал в духе буржуазного предпринимательства, приводя в движение земельную собственность и капитал удельного ведомства, то, отношение к дворянству всецело отвечало требованиям правительственного протекционизма. Более того, Воронцов-Дашков как бы персонифицировал примыкавшее к утверждавшемуся в правительственных сферах дворянское направление, которое главную социальную опору видело прежде всего в аристократической части дворянства{121}.
Воронцов-Дашков принимает участие в учрежденном в 1897 г. Особом совещании по делам дворянского сословия, в котором его взгляды на этот предмет получают дальнейшее развитие. Предлагаемые им меры находились в контексте программы совещания по изысканию способов укрепления положения дворянства во всех аспектах: хозяйственно-экономическом, корпоративном и пр. Воронцов выступал за создание майоратов в целях консервации дворянского землевладения, усиление влияния поместного дворянства, введение в деревне единовластия в лице должности начальника уезда, каковым мог быть предводитель дворянства{122}, учреждение стипендий для молодых дворян в высших сельскохозяйственных школах с тем, чтобы окончившие их «сели на землю» и выполняли «исконную дворянскую задачу»{123}, и т. п. Таким образом, в вопросе сохранения дворянского землевладения Воронцов стоял на позициях консервативного большинства, соответствовавших по своему духу дореформенным представлениям.
Деятельность Воронцова-Дашкова в качестве министра не ограничивалась собственно ведомственной сферой. Его участие в обсуждении тех или иных правительственных начинаний, будь то в Особом совещании, Комитете министров или в Государственном совете и прочее, позволяет характеризовать его как государственного деятеля в рамках гораздо более широких.
Его политические позиции не всегда были последовательны, подчас противоречивы. Как мы могли убедиться, он был ярым сторонником упрочения положения дворянства, но одновременно выступал за отмену гражданских чинов, что было обусловлено существованием института сословных ограничений{124}. Воронцов выступил против проекта реформы крестьянского управления в форме института земских начальников, противопоставив ему свой проект реформы местного управления: создание института уездных начальников, аккумулировавших бы в своих руках все функции административной власти{125}. Но если проанализировать его позицию по вопросам крестьянского землевладения, то она, как это пи странно, отличалась наибольшей последовательностью. Он был убежденным противником общины, прекрасно сознавал экономическую нецелесообразность общинных порядков. Его опыты по налаживанию фермерских хозяйств на базе удельных земель являлись попыткой реализации его взглядов на необходимость введения подворного земельного надела.