Здесь было бы уместно привести пространную, но звучащую вполне современно выдержку из письма Воронцова Александру III. Узнав о том, что на русском рынке появилась американская мука, он с горечью пишет? «…ио что в самой России Америка может конкурировать с нами мукой, это уже совсем плохо. — Вот до чего дошла большая житница Европы. Оскудела опа, бедная; оскудела по вине либеральных теорий людей шестидесятых годов, которые ввели безначалие в крестьянской среде под названием самоуправления и систематически разоряли землю общинным владением с присущими ему частыми переделами душевых наделов. Можно ли безнаказанно в течение 1/4 столетия вкривь и вкось вспахивать землю, выжимая из нее все соки и ничего ей не возвращая; а это делается на всей надельной русской земле… Это будет продолжаться, пока не введется подворный земельный надел… не подлежащий отчуждению». Только в последнем случае, по убеждению Воронцова, «земля увидит наконец хозяина, благосостояние которого связано с ее обогащением, а не проходящую душу, которая ее царапает кое-как, зная, что она достанется другому». Поэтому он противник семейных разделов, что и определило его позицию при обсуждении соответствующих проектов.
Воронцов-Дашков принимает близко к сердцу ужасающее положение в деревне в связи с голодом 1891 г. Он неоднократно обращается со своими тревогами к царю. Находясь в Ново-Томникове, он являлся непосредственным свидетелем надвигавшейся беды. «Здесь мы собираемся голодать», пишет он, жара свыше 40°, озимые хлеба у крестьян погибли совершенно, а яровые выжигаются беспощадно, «положение в высшей степени срочное и требует скорой помощи». Воронцов считал необходимым создать Комитет для призрения голодающих под эгидой императрицы или наследника престола.
Заключительные слова обращения к царю характеризуют Воронцова как гражданина, умеющего сострадать «простому мужику». «А ежели бы при этом Ваше Величество объявили, что ввиду общего бездействия в настоящем году при высочайшем дворе не будет ни балов, ни больших обедов, а деньги, на это обыкновенно истрачиваемые, Вы жертвуете как первую лепту в фонд Комитета для продовольствия, то это несомненно произвело бы на народ самое отрадное впечатление. Простите меня, Ваше Величество, за это письмо, но верьте, что при сопоставлении голодающего в темной избе мужика с петербургскими франтами, роскошно ужинающими в освещенных «а giorno»[5] залах Зимнего Дворца, как-то становится совестно и нехорошо на душе»{126}.
Помимо министерского поста, Воронцов-Дашков занимал должность главноуправляющего государственным коннозаводством (1881 г.){127}. Это назначение особенно соответствовало склонности гр. Воронцова-Дашкова, владельца одного из известных конных заводов в России — Ново-Томниковского. Он был вице-президентом Императорского скакового общества и президентом Императорского С.-Петербургского рысистого общества. Коннозаводством он руководит с особенной энергией: улучшаются действующие заводы и открываются новые, идет племенное улучшение рысистых и скаковых пород, по инициативе Воронцова и на его личные средства учреждается школа наездников и т. п.{128}
Одновременно с должностью министра императорского двора и уделов Воронцов-Дашков получил пост канцлера Капитула российских императорских и царских орденов{129}. С реорганизацией же головного ведомства по делам гражданских чиновников в направлении дальнейшей централизации управления последнее оказывалось в подчинении капитула. Таким образом, канцлер монополизировал в своих руках решение вопросов, касавшихся как гражданских чиновников, так и награждения.
С 1881 г. гр. Воронцов — член Государственного совета{130}.
Положение Воронцова-Дашкова при дворе Александра III едва ли не одно из самых привилегированных. Он в числе лиц, наиболее приближенных к трону. Советчик царя Половцов, отмечая присущие Воронцову безусловную честность, благородство, вместе с тем в числе недостатков называл его «бесхарактерность по отношению к государю». Это нередко ставило Воронцова в положение человека, который старался быть роялистом больше, чем сам король[6].
Граф Воронцов — постоянный партнер царя и членов царской семьи в карточной игре «qunze», неизменный участник охоты{131}. Молодое поколение семьи Воронцовых накоротке с цесаревичем Николаем Александровичем{132}. Дом Воронцовых-Дашковых на Английской набережной по семейной традиции один из самых открытых. Как и прежде, здесь собирается «весь Петербург». Дети Воронцовых породнились с известнейшими аристократическими фамилиями России — Орловыми-Давыдовыми, Демидовыми (Сан-Донато), Шереметевыми, Мусиными-Пушкиными. Небольшая домовая церковь всегда к услугам близких, где они венчают своих детей.
Воронцовы-Дашковы владеют прекрасной фамильной картинной галереей[7]. В доме на Английской набережной — большая библиотека{133}, принадлежавшие нескольким поколениям рода Воронцовых и Шуваловых изделия из серебра, хрусталя, фарфора, драгоценности и т. п.{134}О круге чтения хозяев свидетельствует перечень выписывавшихся газет и журналов. Это «Illustrated London News», «Punch», «Figaro», «Вестник Европы», «Отечественные записки», «Новое время», «Санкт-Петербургские ведомости», «Стрекоза» и др.{135}
Воронцов-Дашков и его жена принадлежали к числу крупнейших помещиков России. Собственное состояние гр. Иллариона Ивановича было приумножено Елизаветой Андреевной, ставшей (наравне со своей сестрой, Е. А. Балашевой) одной из основных наследниц майоратных владений св. кн. М. С Воронцова (по материнской линии) и имущества своих братьев Шуваловых (по отцовской линии){136}. Земельные владения Воронцова-Дашкова и его жены достигали 484946 дес.[8] Е. А. Воронцова-Дашкова владела также Юго-Камским железоделательным заводом, доходным домом в Петербурге. В столице пользовался известностью склад, в котором торговали отборными винами из собственных садов И. И. Воронцова-Дашкова из имения Алупка{137}.
Воронцов-Дашков был последний, кому удалось получить 10 дес. нефтеносных земельных участков на Апшеропском полуострове, оставшихся после нефтяного бума и объявленных «заповедными». При содействии «Товарищества бр. Нобель» Воронцов организует здесь свой промысел{138}.
Ходы некая катастрофа 1896 г., казалось бы, нанесла сокрушительный удар блистательной карьере Воронцова-Дашкова. Стали искать виновных. Одни считали, что в случившемся виноват ведавший церемониальной частью коронования министр двора. Другие, напротив, возлагали вину на самого Сергея Александровича, занимавшего пост московского генерал-губернатора и по своему положению причастного к организационной стороне коронования с точки зрения обеспечения его безопасности. Хотя Воронцов-Дашков и принял вину на себя, но в действительности таковым себя не считал, и пытался выгородить чиновников своего ведомства{139}.
Конфликт завершился в 1897 г. увольнением Воронцова-Дашкова с поста министра двора и уделов.
В основе отстранения Воронцова, равно как и конфликта с Сергеем Александровичем, лежали причины более общие. Вначале стоявший близко к Александру III Воронцов пользовался у молодого императора особым авторитетом. Но со временем независимая позиция Воронцова, особенно проявившаяся по отношению к великим князьям, не могла не вызвать раздражения у членов царской семьи. Кроме того, молодого императора и его августейшую супругу шокировал менторский той Воронцова. При этом на царя со стороны Сергея Александровича оказывалось двойное давление: помимо того что он приходился царю дядей, он был мужем сестры императрицы{140}. «Сергей Александрович, — записала в своем дневнике дочь Воронцова, Софья Илларионовна Демидова, — все продолжал винить отца и интриговал против него, сколько мог»{141}. Казалось бы, сбылись пророческие слова Кальноки, предрекавшего Воронцову роль временщика. Но после убийства Плеве его имя фигурирует в качестве одного из возможных кандидатов на должность министра внутренних дел{142}. Единственным занятием его остаются Государственный совет и Особое совещание, а также участие в различных общественных организациях: председательство в попечительстве императрицы Марии Александровны о слепых, в обществе при церкви Божьей Матери всех скорбящих радости и др.{143}
6
В числе примеров, иллюстрирующих указанную черту Воронцова, можно привести отказ Воронцова принять к постановке пьесу Л. Н. Толстого «Власть тьмы». В 1887 г. ее читал А. А. Стахович в великосветских салонах Петербурга, где она имела большой успех, в том числе при чтении в доме у св. кн. Паскевич, сестры Воронцова. Как записала в своем дневнике С. А. Толстая, один гр. Воронцов отказывал в разрешении играть драму на сцене императорского театра. «И слушать не могу, не трудитесь читать… и никак не разрешу для сцены», — возражал он Стаховичу
7
Портреты из этой коллекции были отобраны С. П. Дягилевым для известной выставки портретов в Таврическом дворце в 1905 г. (ЦГИА СССР. Ф. 919. On. 1. Д. 94. Л. 3, 4 об.- 6, 7).
8
Л. П. Минарик исчисляет семейное состояние Воронцовых-Дашковых в 274 280 дес. Отдельно указаны земельные владения брата Елизаветы Андреевны, Михаила Андреевича Шувалова, — 421 332 дес. (