В июле 1905 г. Львов активно участвовал в съезде земских и городских деятелей, принявших в обстановке подъема революции обращение к народу и специальную резолюцию по поводу проекта создания законосовещательной Государственной думы, где подчеркивалось, что она не сможет обеспечить твердого правопорядка в стране и спасти ее от анархии. Однако революция развивалась столь стремительно, что булыгинская Дума независимо от позиции либералов осталась только на бумаге.
Г. Е. Львову было 44 года, когда после опубликования царского манифеста 17 октября С. Ю. Витте предложил ему пост министра земледелия в своем новом кабинете. Фактическая сторона этих переговоров главы правительства с представителями либеральной общественности достаточно подробно освещена в мемуарной и исторической литературе{422}. Как известно, рекомендовал Г Е. Львова, С. А. Муромцева и И. И. Петруикевича на министерские посты >Д. Н. Шипов… Однако в ходе переговоров с Витте члены бюро земских и городских деятелей Ф. Ф. Кокошкин, Ф. А. Головин (к тому времени они уже были членами ЦК только что оформившейся кадетской партии) и Г. Е. Львов демонстративно, как подчеркивала радикальная «Петербургская газета»{423}, выдвинули в качестве предварительного условия участия в кабинете министров ряд требований Среди них были созыв Учредительного собрания на основе всеобщего, равного, прямого избирательного права при тайном голосовании для выработки новых основных законов страны, незамедлительное осуществление возвещенных манифестом 17 октября свобод и полная политическая амнистия. Эти условия оказались неприемлемыми для Витте, и переговоры с указанными оппозиционными деятелями были прерваны{424}.
Между тем реакционное «Новое время» устроило Львову своеобразное паблисити как крупному общественному деятелю с кадетскими взглядами. Газета даже лицемерно пожурила его в числе других представителей общественности за «непримиримую и догматическую» позицию в вопросе о возможном сотрудничестве с правительством{425}.
Так, с легкой руки «Нового времени» к кадетам был причислен весьма умеренный в своих притязаниях к самодержавной власти именитый помещик, тяготившийся лишь тем, что приказной строй мешает ему работать «на пользу общества», и всегда выступавший за «единение» царя с народом.
Когда Львов возвратился в Тулу, чтобы участвовать в выборах в I Государственную думу, он был обвинен там в «левых» взглядах. Губернатор А. А. Хвостов, а также небезызвестный В. А. Бобринский упрекали Львова за превышение полномочий, данных ему тульским губернским земством{426}. Тем не менее Г. Е. Львов был избран в Думу от блокировавшихся на выборах группировок тульских кадетов и октябристов, хотя некоторые кадеты и не признавали его своим. Представляя политический портрет Г. Е. Львова, лидер кадетской партии П. Н. Милюков назвал его однажды «сомнительным кадетом». На основании имеющихся в распоряжении историков документов, Львова можно считать скорее лишь сочувствовавшим кадетам, чем настоящим членом этой партии. Во всяком случае он не высказывал ни малейшего желания пропагандировать программу партии «народной свободы» и даже знакомство с ней считал не нужным для себя делом. Показательно отношение Львова и к некоторым пунктам программы кадетской партии. Безусловно, он держался с крестьянами достаточно демократично, выгодно отличаясь этим от многих других крупных помещиков. Так, например, князь В. А. Оболенский рассказывал, что 27 апреля 1906 г., в день открытия I Государственной думы, он заметил рядом с собой на депутатской скамье скромного на вид, несколько сутуловатого человека с коротко подстриженной каштановой бородкой в сером домашнем пиджаке. Этим человеком оказался князь. Львов. По другую сторону от него сидел крестьянин в поддевке, и Львов заботливо опекал его, объясняя происходящее на заседании и называя фамилии то председателя, то министров{427}. Тем не менее, когда в дружеском кругу кто-то спросил Львова, как он относится к передаче крестьянам части помещичьих Земель за выкуп (а это был, как известно, один из пунктов программы кадетов), князь решительно отрицал необходимость подобной меры{428}.
Став депутатом Думы, Г. Е. Львов как-то стушевался. Он практически не выступал, довольно равнодушно относился к думским прениям, но тем не менее пользовался признанием среди депутатов, в частности в той же кадетской фракции, к которой формально принадлежал. Немалую роль в этом играли связи князя с высшими сферами. Выло известно, например, что через А. А. Оленину он вхож в дом министра внутренних дел П. А. Столыпина, который действительно благоволил к Львову. Близким знакомством со Столыпиным можно отчасти объяснить и поведение Львова при подписании Выборгского воззвания в июле 1906 г., когда из 200 депутатов, прибывших в Выборг для выражения протеста против роспуска I. Думы, он был одним из немногих, кто отказался подписать этот документ, ссылаясь на бессмысленность подобного протеста{429}.
Вместе с тем нельзя не учитывать и такой фактор, как независимость позиции и убеждений Львова. Показательно, что, став в июле 1906 г. председателем Совета министров, П. А. Столыпин хотел привлечь Г. Е. Львова вместе с Д. Н. Шиповым к участию в реорганизованном правительстве, но получил ответ, что переговоры возможны только при выполнении ряда «непременных условий», к которым относились следующие: широкое (половина министерских портфелей) привлечение в кабинет общественных деятелей, подготовка законопроекта о земельном устройстве и расширении крестьянского землевладения, амнистия политическим заключенным, за исключением террористов и участников аграрных беспорядков, а также отмена смертной казни как средства наказания за политические преступления{430}. Кроме того, Шипов и Львов составили свой список членов коалиционного правительства. Условия их не были приняты, и кандидаты от общественности отказались от» предложения Столыпина.
В 1906–1908 гг. деятельность Львова была связана прежде всего с организацией крупных благотворительных мероприятий по линии врачебно-продовольственной комиссии при Государственной думе, занимавшейся помощью голодающим и малоимущим путем создания специальных столовых, пекарен, врачебно-санитарных пунктов на случай эпидемий и т… д. Через Совет министров Львов получил в те годы на благотворительные цели более 170 млн руб., организовал сбор денежных средств через страховые общества, кредитные учреждения, правления банков. На счет врачебно-продовольственной комиссии поступали средства из Англии, Америки, Финляндии. При личном участии Львова была оказана помощь погорельцам Сызрани, когда от пожара летом 1906 г. сгорел почти весь город.
Врачебно-продовольственной комиссии Львова пришлось столкнуться и с бедственным положением переселенцев, которые тронулись после столыпинских указов в Сибирь и на Дальний Восток. В 1907 г. там оказалось около 74 тыс. человек. Они селились в наспех отстроенных бараках, где в результате скученности вспыхивали эпидемии тифа, цынги. П. А. Столыпиным и управляющим землеустройством и земледелием князем Б. А. Васильчиковым было поддержано предложение Г. Е. Львова об оказании помощи переселенцам. Столыпин увидел в этом реальную поддержку правительству в осуществлении одного из направлений его аграрной политики. Весной 1908 г. на Дальний Восток выехали 140 уполномоченных от земских организаций. В их числе был и сам Львов, обосновавшийся в Иркутске. Увлеченно извлекая из местных библиотек «Записки» некогда существовавших здесь ученых обществ, информацию о землях Сибири и Дальнего Востока, их пригодности для хлебопашества и другой полезной деятельности, Львов засел за написание труда о Приамурском крае, чтобы помочь местным властям разместить здесь переселенцев. Все время Львова было заполнено приемом посетителей, которые по его заданиям выясняли состояние дорог, возможность закрепления переселенцев в отдаленных районах. Наблюдения Львова, опубликованные в «Русских ведомостях», а позднее вошедшие в книгу «Приамурье», изданную в Москве в 1909 г., получили положительный отклик в самых широких, в том числе и радикальных, кругах общества.