КНИГА II
ПАПЕ ГРИГОРИЮ XIII
В этом сочинении я изложу, с божьей помощью, каково положение дел в Московии, чего можно ожидать от московского князя Ивана Васильевича, ныне стоящего у власти, какие благоприятные случаи для поддержания с ним дружбы могут представиться апостольскому престолу для распространения более правильного богопочитания на всем огромном северо-восточном пространстве для воодушевления христианских государей, для заключения с ними союза и, конечно, для более прочного становления христианства у московского князя, что является главной целью.
Я не осмелился писать об этом в первом комментарии, который отослал вашему святейшеству из королевского лагеря под Псковом при первой поездке[125] к московскому князю, во-первых, потому, что не говорил с ним об этих делах сколько нужно, во-вторых, потому, что я понимал, что по окончании дела перемирия между королем Стефаном и московским князем (что свершилось по милости божьей) при втором приезде смогу яснее многое представить себе. Поэтому я все свои силы направил на исполнение того, ради чего был послан вашим святейшеством, и на поездку по городам и крепостям здешнего княжества. Кроме того, я оставил у московского князя двух человек[126], которые в мое отсутствие в течение 5 месяцев сумели увидеть многое. Таким образом, мне было легче сопоставить то, что я узнал из исторических сочинений и что слышал от разных послов сначала в Швеции, а потом в Польше, также не раз от королей, владеющих этими государствами, и, наконец, от самого московского князя, с существующим положением дел. Ведь этого требует обязанность, возложенная на меня вашим святейшеством. Обо всем этом я подробно расскажу во имя господне.
ПРИХОД К ВЫСШЕЙ ВЛАСТИ ТЕПЕРЕШНЕГО МОСКОВСКОГО КНЯЗЯ, РАСШИРЕНИЕ ПРЕДЕЛОВ ГОСУДАРСТВА И ПРОЧИЕ СОБЫТИЯ
Князь Иван Васильевич родился в 28 году[127] нынешнего века. Обладая пылким нравом и желая возвеличить своё достоинство, он по достижении высшей власти решил отомстить за беды, причиненные татарами, и стать прочной ногой в Ливонии.
При наступлении на Казань ему (как мне рассказывал польский король Стефан) легко было захватить город при помощи медных пушек, так как татары не знали ни оружия, ни осадных орудий такого рода. Отсюда московский князь начал завоевание Астрахани, известного восточного рынка, расположенного у Каспийского моря в устье реки Волги, которая была столицей второй татарской орды (т. е. царства). Он отодвинул границы своих владений на 300 миль от Астрахани до черкесов. Эти черкесы[128] населяют горы близ Каспийского моря, их владения раньше простирались до границ Персидского царства, пока в прошлом году Селим[129] не отнял Железных ворот[130] и других крепостей у персидского царя. Благодаря такому соседству и родству по греческой вере[131] московский князь расположен к черкесам (кстати, он был женат на дочери одного из их князей, впоследствии умершей)[132]. Когда-то князь выполнил их просьбу прислать к ним опытных строителей крепостей, в которых они могли бы отражать набеги турок[133]. С тех пор он хранит с ними такую дружбу, что эти его соседи только его и считают государем, потому что он является для них как бы покровителем. Между прочим, это простой народ[134], и он более расположен воспринять истинную веру в бога, чем часть скифов и русские, которые почти слились в один народ, подчинившись власти московита.
Существуют еще ногайские татары. В этом году, как обычно, они вторглись во владения московского князя, но, умилостивленные подарками, ушли.
С союзниками турок, крымскими татарами, населяющими Херсонес Таврический, от которых, как от сильных противников, он терпел много поражений и, опасался еще больших, он заключил мир, потому что был занят войной с Польшей. Поэтому, когда я уезжал из Москвы, столицы Московии, он говорил мне, что не сможет поднять оружия против татар вместе с польским королем Стефаном, так как со дня на день ожидает своих послов и великое посольство татарского хана, с которым он заключает мир, уже скрепленный печатью обоих государств[135].
Что же касается Ливонии, то срок перемирия, заключенного с ливонцами на 50 лет (на что предки этого государя согласились из-за того, что их войско было почти все перебито под Псковом при ливонском магистре Плетенберге)[136], был нарушен в 50 г. нынешнего века. Московский князь оправдывает это разными доводами: и тем, что ливонцы не выполнили условий договора, и тем, что храмы, в которых московиты в Дерпте и Ревеле исполняли церковные обряды по русскому обычаю, были разрушены лютеранами (однако это нечестивое дело было приписано католикам). Поэтому он и объявил им войну. Взяв Дерпт и другие крепости с величайшими потерями для ливонцев, он захватил большую часть Ливонии и заложил семена продолжительной войны с Польшей. Обо всем этом я писал в той записке, которую совсем недавно отослал из этой страны к вашему святейшеству[137]. Некоторое время его действия имели хороший результат, но впоследствии принесли московитам величайшие беды. Московскому князю нужно было размещать гарнизоны в чрезвычайно удаленных друг от друга областях и в многочисленных крепостях, а войну вести почти только с помощью своих солдат в разных местах и в течение многих лет. Защитники крепостей оставляли дома жен бездетными. Если кто-нибудь из них погибал, его место занимал другой, — в результате народ очень поредел. К тому же нужно было еще обучать стрельцов (или, как их обычно называют, фистулаторов, или склопетариев), которые пользуются небольшими ружьями. Этот вид оружия был неизвестен его предкам, пользовавшимся почти только луками и стрелами[138]. В войско набирают каждого десятого. Они становятся либо княжескими телохранителями, либо служат на войне, либо размещены по гарнизонам крепостей. Дома они оставляют жен и детей, и иногда, в случае их гибели, дома мало-помалу лишаются людей. Многих погубила чума, о которой никогда до этого времени не было слышно в Московии из-за очень сильных здешних холодов и обширных пространств[139]. Многочисленные войны, казни многих тысяч людей (даже знатных), постоянные набеги татар, сожжение ими 12 лет тому назад столицы (к этому можно прибавить постоянные победы короля Стефана в течение последних 3-х лет) довели князя до такого состояния, что его силы можно считать не только ослабленными, но почти подорванными. Известно, что иногда на пути в 300 миль в его владениях не осталось уже ни одного жителя, хотя села и существуют, но они пусты. В самом деле, ровные поля и молодые леса, которые повсюду выросли, являются свидетельством о ранее более многочисленных жителях; впрочем, области, расположенные к северу от Москвы, имеют весьма значительное число людей, так как не испытывают набегов татар и обладают более здоровым климатом. Об этом в ответ на мои тщательные расспросы рассказали те итальянцы и испанцы, которым в знак расположения к вашему святейшеству и католическому государю великий князь московский даровал свободу и которых я привез с собой в Италию. Они убежали из турецкого плена через Азовское море, 18 месяцев странствовали на этих обширных землях, проехали огромные расстояния и, наконец, были переправлены в Вологду[140].
125
Первая поездка к московскому князю состоялась 18 августа—14 сентября 1581 г. Поссевино был принят царем в Старице.
126
При дворе великого князя оставались Стефан Дреноцкий и Микель Мориено. См. прим. 26 к I книге «Московии».
129
На самом деле войну с Персией 1578—1590 гг. вел не турецкий султан Селим II. (1566—1574), а султан Мурад III (1574—1595).
131
Ошибка Поссевино. Попытка в 1560 г. обратить Кабарду и близлежащие области в христианство, для чего туда были направлены представители русского духовенства, не увенчалась успехом. См.: Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе в XVI—XIX вв. М., 1958, с. 27. Сведения о черкесах-христианах Поссевино получил от Тедальди. См.: Шмурло Е. Известия Джованни Тедальди о России времен Ивана Грозного. — ЖМНП, 1891, № 5—6, с. 128.
132
Иван IV в 1566 г. вступил в брак с дочерью кабардинского князя Темгрюка Идаровича — Кученей, принявшей при крещении имя Марии (умерла в 1569 г.). См.: Кушева Е. Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. М., 1963, с. 234—235.
133
Имеется в виду основание Сунжинского городка на Тереке в 1567 г. «Для городового дела князя Ондрея княже Семенова сына Бабичева да Петра Протасьева со многими людьми, да и наряд, пушки и пищали с ними в Черкесы послал, а велел на Терекереке Темгрюку князю по его челобитью город поставити». — ПСРЛ, т. XIII. Спб., 1904, с. 407. С подобной же просьбой кабардинский князь Канбулат обращался к царю и в 1578 г. См.: Белокуров С. А. Сношения России с Кавказом. М., 1889, с. XXXVII.
134
Сведения о характере черкесов Поссевино получил от Тедальди. — ЖМНП, 1891, № 5—6, с. 128.
138
Эти представления о вооружении русских взяты, видимо, у Герберштейна: «Обыкновенное оружие у них составляют лук и стрелы» (Герберштейн С. Записки.., с. 75). На самом деле, уже с конца XIV в. в русском военном обиходе широко распространяется огнестрельное оружие. См.: Кирпичников А. Н. Военное дело на Руси в XIII—XV вв. Л., 1976, с. 77—101.
139
Ср. у Герберштейна: «Климат страны до такой степени здоров, что люди не запомнят, чтобы свирепствовала какаянибудь зараза» (Герберштейн С. Записки.., с. 101).