Антонио, поблагодарив государя и похвалив его милосердие, сказал, что будет заботиться и о прочих его делах не меньше, чем о деле заключения мира с королем Стефаном, а это уже было проверено на деле. С этим Антонио удалился вместе с боярами в тот же покой, что и обычно, так как был еще ранний час, и употребил это время, несколько часов, на то, чтобы выслушивать бояр и вести с ними переговоры об очень важных делах: о том, что относится к персидским делам, о выборе более удобного пути к этому царю, затем о татарах, о союзе с христианскими государями, о заключении мира со шведским королем Юханом III, о расследовании причин, почему когда-то послам шведского короля была нанесена обида от государя, и, самое главное, о католической и русской религии. Бояре же от имени государя попросили Антонио, не соблаговолит ли он в письменном виде изложить расхождения между той и другой религией, поскольку в Московии нет никого, кто мог бы перевести с греческого языка сочинение о Флорентинском соборе. Пообещав это сделать, Антонио достал все целиком сочинение Геннадия на латинском языке, которое он имел при себе, и передал через бояр государю, чтобы тот смог приказать переводчикам перевести из него наиболее важные главы с латинского языка на русский, а именно главы о разногласиях. Это же сочинение Геннадия на греческом языке он передал еще раньше.
ТРЕТЬЯ БЕСЕДА О РЕЛИГИИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ МОСКОВСКОГО С АНТОНИО ПОССЕВИНО В ПРИСУТСТВИИ ЗНАТНЕЙШИХ ЛЮДЕЙ И СЕНАТОРОВ. ТАКЖЕ О ТОМ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ, 4 МАРТА, В ПЕРВОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ ВЕЛИКОГО ПОСТА, КОГДА ИЗ ЕВАНГЕЛИЯ ЧИТАЕТСЯ О ТОМ, КАК ХРИСТОС УДАЛИЛСЯ В ПУСТЫНЮ И КАК ЕГО ИСКУШАЛ ДЬЯВОЛ
Всякий раз, как Антонио направлялся к государю, впереди тех знатных людей, которые по обыкновению в большом числе приезжали к нему в повозках или верхом, чтобы отвезти его к себе, стояли княжеские телохранители числом около 1500. Стояли они по обеим сторонам дорог как во второй крепости, где находилось жилище Антонио, так и в крепости самого государя, выстроившись в длинный ряд, касаясь один другого и поставив железные пищали на землю. Горожане и остальные люди заполняли лестницы, первую палату, окна, сени (в то время как знатные люди и приближенные государя заполняли первый и второй покой). А так как 4 марта государь решил испытать нас, он приказал созвать еще больше народа в первую крепость и на площадь этой крепости (считают, что там было по меньшей мере 5 тысяч человек); двери храма Успения пресвятой богородицы, семь куполов которого покрыты листами золота[239], и храма св. Иоанна[240] были распахнуты так, как никогда прежде, когда проезжал Антонио; священники, одетые в священную одежду (если ее можно назвать священной), образовали посередине храма как бы венок и, по своему обычаю, читали русские молитвы.
Всю эту неделю государь не выходил из своей спальни, соблюдая довольно строгий пост и более обычного предаваясь молитвам, — ведь русские начинают свой великий пост по греческому обычаю со среды (что мы делаем с пятницы), хотя от мяса (с разрешением яиц и молочного) они воздерживаются, начиная от семидесятницы и вплоть до нынешнего времени.
Итак, Антонио был приглашен при этих торжественных приготовлениях, и, когда он увидел государя, тот пригласил его сесть, а затем позвал его подойти ближе, и Антонио услышал следующие слова:
239
Ошибка Поссевино. Храм Успения пресвятой богородицы, т. е. Успенский собор, имеет не семь, а пять куполов.