НОВОЕ В СИСТЕМЕ ПРОСВЕЩЕНИЯ
Народное образование традиционно находилось в Крыму на весьма высоком уровне. Всеобщее обязательное обучение в приходских школах (мектебе) для детей с 6 до 15 лет было введено здесь гораздо раньше, чем в России. Мектебе были в каждой деревне, где имелась мечеть. Всего же мечетей в начале XIX в. было (не считая Ялтинского уезда) 1556 (КричинскийА., 1919, 43), т. е. одна школа приходилась на 700 — 800 человек, что также намного превосходило общероссийский уровень. Но шли годы, и царская администрация последовательно закрывала мечети, распускала школы, так что в 1890 г. осталось лишь 275 мектебе (Надинский П.Н., 1951, 162), а новых школ для татар создано почти не было.
В этой связи стоит остановиться на проблеме "новой" школы вообще. Нельзя сказать, что татары были настолько консервативны, что сами не понимали необходимости организации школы нового типа, более отвечающей изменившейся обстановке не только во всем мусульманском мире, но и в Крыму. Сразу после окончания Крымской войны татарская общественность подняла вопрос о создании сети мусульманских гимназий с расширенной программой, включавшей и[369] светские предметы. Были даже собраны с этой целью деньги (и немалые). Но, завладев ими, администрация использовала часть суммы на строительство шоссе вдоль Южного берега Крыма, соединившее дачи и дворцы российской элиты с Симферополем. Остаток татарских денег пошел на возведение православного храма, христианского приходского училища и т. п. (Марков Е.П., 1902, 306). Тем не менее татары и в период глубокого национального культурного упадка, 1860 — 1870 гг., смогли содержать за свой счет (а отчасти и создать заново) 23 медресе и значительное количество мектебе, где училось свыше 5 тыс. детей, в том числе 900 девочек. То есть и в эти годы в Крыму учился каждый 28-й, в то время как в России — лишь каждый 66-й.
Учебное заведение нового образца было создано в Крыму лишь в 1870-х гг., но позаботилась об этом не царская администрация, а православная церковь. Под именем татарской школы русскими миссионерами было открыто училище, готовящее преподавателей русского языка. Здесь студенты-татары получали весьма основательные познания не только в языке, но и в русской культуре вообще. Кстати, "татарская школа" стала первой ступенью просвещения для таких выдающихся личностей, как братья Боданинские, Р. Медиев, издатель Ильяс Мирза, Борачинский и многие другие (Фазык Р., Нагаев С., 1989, 140).
В XIX в. российская администрация начала создавать, испытывая нужду в более или менее квалифицированной рабочей силе, более массовые "татарские школы грамотности". Преподавательский состав в них был вначале исключительно русским. Поэтому учителя, не знавшие ни языка, ни культуры татар, оставались чуждым элементом среди учащихся как этих школ, так и мектебе, где иногда также вводилось изучение русского языка (на звуковой основе). Русские преподаватели, вооруженные российскими методиками, активно ими использовавшимися в мектебе, невольно восстановили против себя и коллег-мусульман, и родителей учащихся (KB, 1895, №131). Татарских же преподавателей русского языка явно не хватало не только для мектебе, но и для медресе; их готовило единственное Зинджерлы-медресе в Бахчисарае. Что же касается Симферопольской татарской учительской школы, то и здесь, для того чтобы ус[370]пешно усваивать курс, преподававшийся по-русски, нужно было предварительно заниматься языком на трехлетнем подготовительном отделении по 7 — 8 часов в сутки даже тем, кто изучал его ранее (Т., 1881, №47). Но таких почти никогда не удавалось сыскать: по чисто материальным и иным условиям в русско-татарские школы шли лишь окончившие мектебе, т. е. ученики 10 — 12-летнего возраста, занятия языком здесь проводились по 2 — 3 часа в день, чего для овладения им было явно недостаточно.
Впрочем, и эти школы опустели после 1891 г., когда открылась крымская "Противомусульманская миссия". Сразу распространился слух, что теперь в русско-татарских школах детей будут насильственно крестить — слух, вызванный крайне реакционной, шовинистической, антитатарской по сути программой миссии (KB, 1901, №95). В результате татары даже упоминать стали об этих школах "с ужасом" (Щербаков М.М., 1940, 42).
Создается впечатление, что администрация, стремившаяся "просветить" татарские массы, не могла добиться успеха лишь из-за тяжести поставленной задачи. Однако, как показывают специальные исследования, духовный, умственный застой, в котором татары очутились по вине русского правительства, этими чиновниками консервировался. Министр внутренних дел Маклаков был известным противником так называемых "новометодных" (т. е. светских татарских) школ, поддерживал мусульманскую реакцию, наиболее ортодоксальных из татарских деятелей. В одном из своих циркуляров он откровенно отзывался о них как о людях, которые, сами того не замечая, являются союзниками властей в вопросе нежелательной с государственной точки зрения национализации (т. е. огосударствления. — В.В.) мусульманской школы" (Кричинский А., 1919, 51). И это не было временным явлением — позже, в 1915 г., директор народных училищ Крыма С. Маргаритов вообще закрывал татарские школы, как только в них вводились общеобразовательные предметы. Он же преследовал тюркских преподавателей этих предметов (там же, 52).