На бурной оконечности мыса Ай-Тодор, там, где испокон века было гнездо таврских пиратов, на головокружительную высоту взлетела двойная цепь стен этой римской крепости. Отчасти использовав фунда[96]менты и уцелевшие башни таврской цитадели, отчасти надстроив их и возведя новые стены, римляне уже в I в. довели площадь Харакса до 6 га. Место это было когда-то избрано таврами не случайно, и римляне как по достоинству оценили стратегические качества мыса, так и сумели их развить. Там, где ныне стоит Ай-Тодорский маяк, они выстроили преторий с наблюдательной и сигнальной башней, откуда открывалась вся цепь южнобережных крепостей в алустонском и херсонесском направлениях. И конечно же с этой высоты был великолепный обзор морского пространства.
Под прикрытием стен выросли кварталы поселка при гарнизоне, где жили солдатские семьи и ветераны, ремесленники и торговцы. Конечно, они обслуживали только гарнизон, как и сам Харакс не играл никакой роли в системе крымской экономики. Это был исключительно стратегический, военный центр: трудно выбрать более неудачное место для торгового или ремесленного города, чем Ай-Тодор — местность, не менее, чем постоянными ветрами, известная своим безводьем. Впрочем, с последней проблемой римляне справились, уже в I в. н. э. проведя водопровод с Аи-Петри. И пили они не теплую рыжеватую жидкость, как нынешний смотритель маяка, а хрустально-чистую, прохладную в любую жару родниковую воду — ведь шла-то она не по железным, а по керамическим трубам собственного производства...
Да, прекрасная была крепость, как и вся оборонительная система крепостей и застав побережья, связанных друг с другом легендарными римскими дорогами[43]. И тем не менее даже в пору расцвета своего могущества в Крыму, во II в., Рим настолько опасался тавров, этих нищих горцев, что постоянно держал здесь отборные войска: I Италийский, V Македонский, XI Клавдиев легионы, а также I Киликийскую, II Лукенсийскую, I и II Боспорские, IV Кипрскую, I Бракаравгустановскую когорты, боспорскую алу и фракийскую спиру! И это не считая Мезийской эскадры, чьи триеры постоянно крейсировали в прибрежных водах (Блаватский В.Д., 1954, 132 — 133).
Тем не менее жителям городов не хватало и этих войск по весьма веской причине — регулярные части теперь не поддерживались наемным войском. Ведь[97] ранее население эллинских и боспорских городов нанимало солдат вспомогательных отрядов по соседству. Теперь же соседям и самим нужны были воины: вплотную подступившая римская опасность была весьма нешуточной. Многие потенциальные солдаты самого Крыма служили римским императорам, так что и на ополчение большой надежды не было. Поэтому в городах создаются особые братства (синадельфии или синоды) мужчин — конных рыцарей, копейщиков, закованных в броню лучников. Это были сакрально-политические корпорации с военной организацией; по римскому образцу они были разбиты на отряды, подчинявшиеся жесткой дисциплине. Связывали этих рыцарей и совместные отправления культа, общая забота о погребении павших сочленов и об оставшихся после них семьях (Ростовцев М.И., 1918, 184 — 185). Существование братств резко отличало город от окружающих селений, придавало ему особый колорит, невиданный ни в других провинциях Рима, ни у соседей крымчан.
Великий перелом. Были и более глубокие перемены. С приходом римлян, когда обезопасилось от пиратов торговое мореплавание, начался новый расцвет городов. Из руин поднимались сметенные скифами селения, развивались ремесла, промыслы, торговля в больших и малых городах, росло количество товаров, производимых как для внутреннего рынка, так и на экспорт. А затем произошла и качественная метаморфоза — возникла новая урбанистическая форма, зарождается тип промыслового города. Вместе с тем (и благодаря этому) Крым уже никто не рассматривает как далекую окраину цивилизованного мира (хотя и весьма неплохо известную в Константинополе и Риме). Окраина не приблизилась к культурным центрам, произошло иное. В первые века нашей эры в восточные римские провинции смещается экономический центр тяжести огромной империи. И далеко не случайно, так как в хозяйственном отношении ее Запад стал отставать от хранившего неиспользованные потенции, неисчислимые экономические ресурсы Востока. Северное Причерноморье во II в. уже развитая сырьевая база, поставщик сельхозпродуктов и практически неограниченный рынок сбыта готовой продукции.[98]
43
Довольно значительный участок такой viamitaris сохранился на самом мысе Ай-Тодор; считают, что второй уцелевший отрезок магистрали — между Байдарами (ныне Орлиное) и верхней частью Шайтан-Мердвена, третий — в Судакском районе, между селом Таракташ и мысом Меганом.