Венецианские и генуэзские крепости, обнесенные неприступными стенами, взметнувшими на головокружительную высоту свои украшенные гордыми гербами консулов башни, сулили безопасность и покой посреди неведомого мира, чуждого и опасного с точки зрения многочисленных итальянских переселенцев. Влекли же их сюда не только свободные земли в окрестностях городов, не только цветущая природа и тучные почвы, но и то "экономическое чудо", что испытал Восточный Крым на исходе раннего средневековья. Постройка в Крыму дома-конторы со складом считалась в банках и торговых кланах Венеции весьма выгодным и дальновидным помещением капитала[50]. Границы первых факторий давно скрылись под жилыми кварталами; теперь оказались тесными и крепостные стены, возникали форштадты, там, за городской чертой, уже возводили храмы — так было в Солдайе, Кафе. Кстати, последнюю за многонаселенность и бурную городскую жизнь уже в XIII в. называли Таврическим Константинополем. Такое увеличение массы христианского населения не могло не сказаться и на церковной жизни: Солдайя и Боспор из обычных епархий становятся митрополиями, непосредственно подчиненными лишь патриарху.
Первый удар по цветущим городам юго-востока нанесли в 1223 г. татары, и пришелся он на Солдайю. Затем волна пришельцев отхлынула, и город оправился от нашествия. Но кочевникам пришлась по вкусу богатая добыча в крымских городах, и удары стали повторяться — в 1238, 1242, затем в 1249 г. (Васильевский В., III, CXXVI). В конечном счете горожане Солдайи признали свою зависимость, татары[121] обложили город данью и посадили в нем наместника хана. Затем участь эта постигла и остальные итальянские крепости Крыма. Тем не менее, несмотря на немалые поборы в пользу пришельцев, население городов не спешило мигрировать назад, на свою историческую родину. Дело в том, что прибыль от торговли и местных промыслов оставалась весьма значительной и после уплаты дани ордынцам. Золотая же Орда стала своеобразной защитой мирным итальянским купцам и ремесленникам — выгода здесь была обоюдной. Звучит это, конечно, несколько парадоксально, и автор опасается даже, не обвинили бы его в апологетизме ранних татарских захватов в Крыму. Поэтому обратимся к работе полуторавековой давности, создателя которой трудно упрекнуть в какой-либо предвзятости по отношению к крымским татарам или в конъюнктурных соображениях, ставших актуальными не столь давно.
"Подведомственные Кафе поселения, окруженные кочевыми и земледельческими народами, доставляли хлеб, кожи и другие предметы сельской промышленности. Окрестность Кафы и прочие места Крыма в изобилии доставляли соль, за которой приезжали русские и польские купцы. К Кафе приставали корабли из Перы и Константинополя с мануфактурными произведениями Запада, а суда Таны — с соленой рыбой, драгоценными каменьями, шелком и благовониями Леванта и Индии. Из Польши и России по Днепру и Днестру привозились пшеница, железо, пенька, лен; русские купцы караванами через Киев, Тамань и Перекоп привозили меха. Кавказ и татары доставляли невольников и невольниц, за которыми с дозволения императора Михаила Палеолога раз в год приходили суда египетского султана. Гераклея, Синоп, Трапезунд, Кутаис в Мингрелии, Тифлис и Кубетша в Дагестане, Константинополь были в постоянных торговых сношениях и производили деятельный торговый обмен с Кафой... куда приходили караваны с товарами через Астрахань даже из Центральной Азии, Китая и Индии.
Сукна разного рода, в особенности пурпурового и красного цвета, пояса, ожерелья, кольца и другие женские украшения, леопардовые кожи, меха, шелковые и шерстяные материи, разные изделия из железа и меди, предметы роскоши шли в Азию взамен жемчуга, алмазов, пря[122]ностей, фарфора, опиума, шафрана, сандалового дерева, корицы, мирры, ладана и слоновой кости. Считавшаяся в то время лучшей пшеница отправлялась в Константинополь, соль и вино — в Польшу, Россию или на Кавказ. В Трапезунде, Искурии, Тебризе, Персии были генуэзские консульства, стоявшие в зависимости от Кафы; она же заведовала крымскими колониями, Таманью, Копою (на реке Кубани), Кутаисом, Кубетшою, Таною и другими поселениями" (Мурзакевич Н., 1837, 30, 34 — 38).
Но генуэзские города были не только импортерами и реэкспортерами западных и восточных товаров, они и сами использовали массу продуктов. Так, в Кафе до1/5 западноевропейского импорта потреблялось самими горожанами, расходилось среди ремесленников. Здесь шили одежду, ковали железо, изготавливали ювелирные изделия, кроили седла и сапоги. Еще2/5 импорта расходилось в Крыму и ближайших областях. И лишь1/5 шла дальше, в Азию, Восточную Европу, в том же виде, как сгружалась в кафинском порту (Еманов А.Г., 1986, 6).
50
Между прочим, в Солдайе имел дом Матео Поло, крупный купец, родной дядя великого путешественника Марко Поло.