Приведенный к Хризоскулу, он размышлял, как бы сделать что-либо достойное своего рода, и действительно сделал нечто заслуживающее рассказа. Узнав, что его победитель отложился от султана, и домогается владычества над персами, он решился подступить к нему с этой стороны. Посему, пришедши к нему, когда тот был один, начал испытывать его мысли, и когда узнал, что этот человек находится в большом страхе, не имея войска, достаточного для борьбы с султаном, стал говорить ему с участием, а, смягчив этим суровость его чувства, воспользовался действием вкрадчивых своих слов для другой попытки. Если он ищет персидского царства, но не может противостоять его властелину, по неимению сильного войска, говорил Мануил, то ему никогда не достигнуть своей цели, пока он не перейдет на сторону ромейского василевса и не приобретет в нём себе союзника и помощника для исполнения задуманного дела.
Хризоскул склонился к его совету и, отдавшись его руководству, поспешно прибыл с ним в столицу. Таким образом, победивший оружием был пленен хитростью речей. Это дело доставило куропалату великую славу, – и оно действительно было достойно похвалы. Василевс благосклонно принял того и другого и почтил большими подарками.
12. С началом весны, он выступил в поход против турок, ведя с собою и Хризоскула; но, когда дошли они до Вифинии, куропалат, пораженный оталгией (болезнь в ушах), умер,[55] оставив василевса в великой скорби; потому что он очень любил этого человека. Да и Хризоскул едва не отправился за ним: – горе до того одолело его, что он сам желал расстаться с жизнью. Так было с василевсом и Хризоскулом. А мать куропалата, остававшаяся в столице, как скоро услышала о болезни сына, тотчас догадалась, что это была болезнь трудная и неизлечимая и, поспешно переправившись на азиатскую сторону, прибыла в митрополию Вофинии. Узнав здесь, что сыну хуже, она переправилась через гору, которая у туземцев зовется Азала, и нашла его в больнице одной обители в честь Богоматери – (имя обители – Беспечальная) у подошвы этой горы, при последнем издыхании. С её приходом, окружавшие куропалата подняли вопль, а он, видя, что пришла мать, торопливо встал с постели, обнял её, стал целовать и, не имея сил при этом высказать ей что-нибудь, просил только удостоить его одной с ней могилы.
Затем он тотчас лег и, спустя немного, умер; а доблестная и бодрая духом мать, отдав сыну священный долг и оплакав его, как следовало, что лишилась такого сына – воина и вместе военачальника, немного успокоилась от своего горя и потом послала к василевсу славного своего Алексея, чтобы и тот находился с ним в походе.
Прощаясь с матерью и проливая ручьи слез, Алексей как бы раздираем был двумя чувствами – любовью к матери и жаждой войны; потому что едва ли кто более его и любил войну, и привязан был к матери. Отправившись оттуда, он прибыл к василевсу в то время, как последний, остановившись у Дорилеи,[56] собирал войско. Увидев его и вспомнив о несчастье, василевс начал плакать и расспрашивал его о матери, а в заключение побуждал возвратиться домой, говоря, что нехорошо оставлять мать без утешения в этой великой горести и к одной скорби прибавлять другую, то есть к смерти того – и твою долговременную отлучку. Так говорил василевс. Но Алексей силился остаться и следовать за василевсом в поход против варваров; только, высказывая это желание, он не убедил василевса: василевс приказал препроводить его к матери против его воли. Так он и отправился, а василевс, продвигаясь вперёд, собирал ромейские войска и готовился к войне.
13. Достигнув Каппадокии, он созвал главнейших военачальников и, предложив им войти в совещание о войне, спрашивал о том, следует ли им вторгнуться в Персию и там схватиться с турками, или оставаться на своей земле и ожидать их прихода, ибо уже донесено было, что и султан вышел из Персии и спокойным, медленным шагом идет на ромеев. Тогда одни, более самонадеянные и склонные к лести, предлагали, что лучше не оставаться на месте, а идти вперёд и схватиться с султаном в Ватане[57] мидийской; а магистру[58] Иосифу Трахониоту, начальствовавшему тогда над многими полками, и дуку[59] всего запада Никифору Вриеннию такие советы представлялись весьма ошибочными и опасными. Посему они умоляли василевса, если только можно, выжидать и завлечь неприятелей к себе, а города округи укрепить и поля сжечь, чтобы неприятель имел недостаток в продовольствии; если же нет, то, по крайней мере, дойти только до Феодосиополя и, там остановившись лагерем, ожидать неприятелей, чтобы недостаток в вещах необходимых вынудил султана схватиться с ромеями на такой местности, которая представляет им выгоды боя.
56
56. Дорилея – город великой Фригии при реке Гермусе. Рlin. L.5 сар. 29. (Прим. к 1-му изданию.)
57
57. Натана – то же, что Экбатана, город древней Персии и Мидии при реке Евфрате. По свидетельству Исидора Харацейского, он был хранителем сокровищ, принадлежащих персидским царям. (Прим. к 1-му изданию.)
59
59. Т. е., взял крепость дука (dux). Дука сперва было именем должности и означало командующего корпусом войска; потом – почетным титулом, и прилагалось к императорам и правителям областей, которые имели в своих руках власть военную и гражданскую; и наконец титул дука (князя) сделало наследственным. – Hoffmann. Leksic. univ. Вриенний был дука, как действительный правитель западных областей восточной римской империи. (Прим. к 1-му изданию.)