8. Между тем василевс Михаил, не зная, как мне кажется, о соумышлении Василаки с Вриеннием, назначил его дукой Иллирии и приказал ему, если можно, схватить Вриенния и в узах препроводить в Константинополь. Когда весть об этом дошла до Вриенния, он увидел, что ему не следует более медлить, и с поспешностью устремился домой (в Адрианополь). Итак, он выступил, ведя за собой небольшое войско. Но в то же самое время, в Диррахий поспешал Василаки, надеясь застать там Вриенния. Посему и вышло, что они встретились под Фессалониками, – тогда как Василаки успел уже занять город. Видя, что Вриенний ведет за собой небольшое войско и что он гораздо слабее его, Василаки как бы забыл клятвы и договор с родным его братом и напал на него. Вриенний мужественно выдержал нападение и, убив многих воинов Василаки, заставил его обратиться в бегство и запереться в городе. Из города Василаки выслал к нему послов и просил его возобновить клятвенный договор, заключенный им с его братом. Вриенний очень охотно принял это и утвердил условия. После того он двинулся к Адрианополю и встретился с братом, ведшим огромное войско. Иоанн имел при себе все полки македонские и фракийские с полковыми и фаланговыми их начальниками. С ним соединились также все власти городов, и он всех принимал ласково, потому что был человек внимательный и разговорчивый более, чем кто другой.
Итак, став лагерем, они начали приготовляться к подвигам. Иоанну Вриеннию казалось, что не должно медлить и терять время. Поэтому, пришедши к брату со знаками царской власти, он стал принуждать его возложить их на себя. Когда же тот отказывался и требовал времени для размышления, – Иоанн начал убеждать всех, если можно, принудить его к тому силой. Однако же твердость Вриенниева духа одержала победу. Вриенний объявил, что на следующий день он соберет гражданских правителей, воевод, полковых начальников и назначит совет, с целью исследовать в общем собрании полезное для всех. Таким образом, на этот день он сдержал порыв брата и правителей. Но, наконец, один случай побудил его и против воли покориться настойчивому их желанию.
9. Гарнизон Траянополя, желая сохранить преданность своему государю, запер городские ворота и взошёл на крепостные стены, чтобы караулить город. Услышав об этом, многие из воинов Вриенния прибежали сюда, как на зрелище, безоружные. Тогда находившееся в городе стали поносить их и упрекать в неверности, а стоявшие вне города отвечали им тоже ругательствами. Потом начали одни в других бросать пращами камни; а когда весть об этом пришла в лагерь, – (на место драки) сбежались войска еще более, и некоторые вздумали наскоро смастерить лестницы, грозясь тут же взять город. Когда весть об этом дошла до Вриенния, ему было весьма неприятно, что тогда как сам он еще медлил и устранялся от тирании, воины его уже обнаруживают тиранию и при том в отношении к такому городу, в котором много хороших людей, и на первом, как говорится, шагу обагряют руки кровью соотечественников. Поэтому он тотчас послал удержать воинов от нападения. Посланные явились на место драки прежде, чем она превратилась в великую битву, и укротили ярость воинов. После того случая признано было нужным оставить близ городских стен достаточную стражу, чтобы (траянопольцы) не сделали ночью вылазки из города и не произвели в войске смятения. Исполнено было и это распоряжение.
Тогда сын домогающегося теперь царской власти Никифора, Патрикий Вриенний, едва вышедший из детского возраста,[123] мальчик живой и отважный, взяв с собой двух сверстников (это были Кацамунтий и Василий Куртикий, называвшийся также Иоанникием) пошёл будто играть туда, где находились воины, которым вверена была стража вне города, и найдя, что все они бодрствовали, удостоил их похвалы, а потом, миновав их, приблизился к городу и ходил около стен, чтобы осмотреть и городской караул. Заметив же, что все поставленные от города стражи спят, он на обратном пути случайно нашёл приготовленные наскоро лестницы и, приказав следовавшим за собой, чтобы они взяли, их и притащили к городской стене, сам первый взошёл на стену, а за ним взошли и прочие. Найдя же, что стражи действительно погружены в глубокий сон и не чувствуют, что вокруг них делается, они, обнажив мечи, окружили спящих, разбудили их и приказали им провозглашать ромейским василевсом Никифора.
Тут, пораженные нечаянностью и видя перед собой беду, одни из них сами собой низверглись со стен, а другие исполняли приказание слабым и прерывающимся голосом; (прерывался же голос их от страха). Тотчас узнали об этом и жители города и, предположив, что город уже взят, сбежались все – не с тем, чтобы схватить оружие и обороняться, (ибо уже отчаялись), а с той мыслью, что единственным средством к спасению остается им провозгласить ромейским василевсом Вриенния, что тотчас и сделано, – все начали приветствовать кликами Никифора и, простирая руки к стоявшим на стенах, умоляли их спасти город. Когда эти клики усилились, все войско сбежалось к городу и покушалось по лестницам взойти на стены. Но сын Вриенния удержал его стремление и приказал ему, стоя внизу, соединить свои клики с кликами жителей, находившихся внутри города.
123
123. В Византии этого времени было обычным рано отправляться на войну. По словам Анны Комниной, когда Алексей Комнин хотел участвовать в походе Романа Диогена на Манцикерт, ему было всего четырнадцать лет.