10. С этим совпало и другое обстоятельство. Немалый отряд турок, посланный василевсом на помощь, о чем он тогда извещал Комнина, прибыл сюда в то самое время, как завязалась битва и началось бегство. Увидев бегущих, они отыскали доместика схол и, находясь с ним, советовали ему не терять мужества и выразили желание встретиться с неприятелем. Комнин взял их вождей, взошёл с ними на один холм, с которого можно было видеть противников, и показал их оттуда. Турки заместили расстройство неприятельской фаланги, которая шла в совершенном беспорядке и продвигалась будто нехотя, как расслабленная; потому что все предались беспечности, как люди, уже одержавшие победу и обратившие неприятеля в бегство. В это время преданные Вотаниату франки все приходили к нему и, сходя с лошадей, в знак верности, по отечественному своему обычаю, подавали ему руки,[148] а прочие войска его фаланги стекались посмотреть на такое зрелище. Увидев все это, турецкие военачальники сошли с холма и разделили свое войско на три отряда: два из них они скрыли в засадой, а третьему велели врассыпную напасть на неприятелей, – но не на тех, которые построены в фалангу, а на небольшие отряды, и, гоня своих коней быстро, бросать копья и пускать более стрел.
11. За ними последовал и Алексей Комнин, успевший собрать столько из своего бежавшего войска, сколько позволяла ему краткость времени. При этом некоторые из Бессмертных, опередив турок, проникли в середину неприятельской фаланги, и один из них нанес самому Вриеннию удар копьем в грудь. Но тут Вриенний, выхватив из ножен свой меч, рассек это копье пополам и, ударив поразившего его воина в ключевую кость, насквозь разрубил ему плече вместе с панцирем. В ту же минуту с криком наскочили турки и начали метать стрелы, так что военачальники Вриенния от такой нечаянности пришли было в замешательство. Однако же, как люди, искусные в военном деле, они старались устроить свою фалангу и увещевали воинов быть мужами доблестными и не погубить славы, приобретенной победой. Восстановив порядок в своих рядах, сколько это позволяла краткость времени, они мужественно устремились на турок.
12. Турки же без оглядки побежали назад и влекли их к засадам, пока не поравнялись с первой из них; а, поравнявшись, и сами обернулись. И находившиеся в засаде, быстро выскочив оттуда, начали со всех сторон бросать в неприятелей копья и нанесли немало вреда как лошадям, так и всадникам. Когда войско Вриенния от этого уже готово было обратиться в бегстве, с величайшей быстротой прибежал на помощь доместик схол Иоанн куропалат, упомянутый выше родной брат Вриенния. Увидев его, Вриенниевы воины стали отважнее наступать на турок, и турки снова дали тыл и не переставали бежать до тех пор, пока не навели преследовавших на другую засаду. Тут-то, когда от натиска турок уже все готовы были обратиться в бегство, пало весьма много людей, окружавших Вриенния. Заметив это, он немедленно поспешил на помощь: встречал многих преследовавших и убивал их, а бежавших убеждал остановиться. Но на этот раз усилия его были напрасны: все обратились в бегство, оставив его одного с сыном и братом. Блистательно боролись они с турками и многих перебили; но, видя, что вся их фаланга рассеялась, и сами обратились в бегство. Турки преследовали их, – и они должны были непрестанно оборачиваться назад и отражать их напор, пока конь, на котором сидел Вриенний, от усталости не отказался бежать. В таких обстоятельствах Вриенний пошёл пешком, а брат и сын его то и дело оборачивались и отражали турок.
13. Но, пока преследовавших было не слишком много, они могли успешно продолжать свое отступление; а когда неприятели сбежались в большом количестве и усталый конь Вриенния сделался негоден для пути, враги стали окружать их и забегать вперёд. В это время сын и брат Вриенния оба с великим усилием устремились на врагов и двух из них поразили, а других заставили уйти, и на короткое время могли отступать безопасно. Но турки снова воротились еще в большем числе и с яростью напали на них. Тогда они опять поступили по-прежнему и с великим рвением пошли на турок. Однако же успех их мужества был уже не прежний. Иоанн куропалат, свалив одного турка, схватился с другим, но от этой схватки у обоих пали кони вместе с всадниками. Сын провозглашенного василевсом, увлекшись преследованием врагов и поразив одного из турок, попал в середину их и никак уже не мог возвратиться к отцу, хотя долго пытался соединиться со своими. Став от этого смелее, турки еще с большей силой напали на Вриенния. Один из них обнажил свой меч и дерзко бросился на него; но Вриенний, обернувшись, ударил его мечом по руке, – и рука упала на землю вместе с саблей. Остальные же окружили Вриенния. Он мужественно защищался и поражал копьем нападавших на него спереди. Но тогда как работало его копье против других, первый турок, с отрубленной рукой, соскочив с коня, повис на его спине, – и Вриенний никак не мог направить саблю так, чтобы ударить ей укрывавшегося за его спиной турка. Между тем сошли с коней и прочие турки и убеждали Вриенния, чтоб не бросался сам на смерть, а предался своей судьбе. Впрочем, пока у Вриенния не устали руки, он не переставал наносить и получать удары; а когда, наконец, утомился, – добровольно уступил увещаниям врагов и таким образом, попал в плен.
14. Варвары взяли Вриенния с великой честью и поехали к Алексею Комнину, отправив вперёд вестников для донесения о пленнике. Между тем, как все это происходило, один из франков встретил брата Вриенниева и, нашедши его в плачевном положении и пешим, посадил на своего коня и довез до Адрианополя. Спасся и сын Вриенния, пробравшись сквозь толпу врагов и ускользнув от стрел их. Когда они еще бежали, отец внушил ему, по прибытии в Адрианополь, сказать своей бабке и матери, чтобы они в случае, если не спасется его брат, собрали спасшихся после битвы воинов и убедили их – не прежде сдаться василевсу, как получив от него письменное уверение, что он никого из них не лишит принадлежащего им достоинства и ни у кого не отнимет имения. Впоследствии это и сделано.
15. Когда Вриенния привели к Алексею Комнину, последний изумлен был видом и величием этого мужа – он действительно стоил того, чтобы властвовать. Комнин гордился тем, что борьба его была с вождем, имевшим крепкую руку, неустрашимую душу и твердый характер: ибо душа Вриенния была, в самом деле, геройская. И да не подумает кто, будто я говорю и пишу это пристрастно. Напротив, да будет известно каждому, что подвиги, добросердечие и благородство этого мужа превосходят всякое описание.[149] Если бы настоящий рассказ не имел другой цели, и не хотел бы подробно описывать доблести этого человека; то понадобилась бы вторая Илиада. Над таким-то мужем, умевшем всегда ловко выйти из затруднительных обстоятельств, искусно устроить фалангу и сражаться с неприятелем, одержал победу Алексей Комнин, у которого не было еще и надлежащей бороды, а только пробивался и золотел пушок, ибо ему было[150]
[…]
После той схватки, мужественных подвигов и поражения, он одержал победу не многочисленностью войска, а твердостью, решительностью и военачальнической предусмотрительностью, при внешнем содействии Промысла, увенчивающего успехом человеческие предприятия.
16. Итак, Алексей Комнин взял Вриенния и пошёл по направлению к Константинополю,[151] отправив вперёд известие к державному о своем пленнике, при сем послал ему пурпурные сандалии царствовавшего, унизанные жемчугом и каменьями. Обрадованный таким слухом, василевс отдал приказание вернейшему, какого только имел, и приближеннейшему к себе мужу (не знаю, был ли то скиф или мизиец; имя его Борил), которого он возвел в сан протопроэдра – этнарха,[152] чтобы этот человек поехал и взял Вриенния, а доместику схол Комнину велел, не вступая в Константинополь, отправиться к Адрианополю и, утвердившись там, начать войну против Василаки; ибо и этот последний успел усилиться, когда присоединилось к нему все иллирийское и болгарское войско. Кроме того, он имел еще под своим начальством варягов, которые были посланы с ним в Диррахий василевсом Михаилом. Ему покорилась также и митрополия Фессалии, так называемая Фессалоника. Это приказание царя огорчило Комнина: он надеялся, что василевс наградит его почестями и дарами, сообразно с его заслугами, как человека, который подавил не какую-нибудь тиранию, но разрушил и покорил величайшее царство, поддерживавшееся столь многочисленным войском, столь славным вождем, и доходами с такой обширной страны и стольких городов. Впрочем, хотя и с неудовольствием, он исполнил приказание.
149
149. Анна Комнина так рассказывает о поведении Вриенния после битвы:
«Вриенний же, исполненный страха за свою жизнь, был похож на безумного и не нуждался ни в каком отдыхе. Какам же иначе мог быть человек, потерявши всякую надежду на жизнь? Тем не менее он сразу же подчинился желанию стратига. Так раб, особенно если он пленен на войне, быстро подчиняется любому приказанию».
(«Алексиада», 1,5)
Но, возможно, что она просто следует традиции такого изображения поверженных претендентов на престол, которых принято изображать трусливыми и жалкими.
151
151. Анна Комнина рассказывает интересный случай, произошедший по пути:
«И вот оба вождя спешились. Алексей, как в постель, улегся на зеленую траву, а Вриенний положил голову на корни „высокорослого дуба“. Алексей заснул, а Вриенния, как говорится в сладостных стихах, „ласковый сон не покоил“. Подняв глаза, он замечает висящий на ветвях меч; не видя кругом не единой души, избавляется от своего малодушия и, набравшись мужества, решает убить моего отца. И его замысел был бы вскоре приведен в исполнение, если бы этому не помешала высшая божественная сила, которая смягчила свирепость души Вриенния».
(«Алексиада», 1,5)
152
152. Протопроэдр – титул, имевший почти такое же значение, как проэдр. По крайней мере, с ним не соеднялось какого-нибудь особенного достоивства, отличного от достоинства проэдра. Но, так как Борил был протопроэдром – этнархом; то последний титул должен был давать ему преимущество над прочими проэдрами в области. (Прим. к 1-му изданию.)