[Тогда] продолжил Цай Цзэ: «Когда и правитель мудр, и сановники разумны, то и Поднебесная процветает; когда у правителя ясный ум, а сановники прямодушны, княжество богатеет; когда отец человеколюбив, дети почитают своих родителей, [когда] мужья искренни, а жены добродетельны, то в семьях царит благополучие. Поэтому, хотя Би-гань и был преданным слугой, [он] не смог спасти дом Инь; хотя У Цзы-сюй был мудр, [он] не смог сохранить в целости княжество У; хотя Шэнь-шэн и был почтительным сыном, [но] в Цзинь возникла смута[841]. Все они были преданными чиновниками и верными сыновьями, но государства погибали [или] ввергались в смуту. Почему? [Потому что] не было умных правителей и достойных отцов, чтобы прислушаться к ним. Потому-то в Поднебесной деяния таких правителей и отцов рассматривают как позорные, а их подданным и сыновьям выражают сочувствие. Что же касается Шан-цзюня, У Ци и дафу Чжуна, то все они действовали правильно, а их правители ошибались. Эти три мужа, имея неизмеримые заслуги, не получили того, чего заслуживали, но общество так считает не из сочувствия к их безвременной гибели из-за непонимания правителем. Если верность и репутацию можно заслужить только смертью, то у [иньского] Вэй-цзы[842] [234] окажется недостаточно человеколюбия, у Конфуция — недостаточно мудрости, а у Гуань Чжуна — величия. Разве человек, совершая подвиг, не рассчитывает прожить свою жизнь до конца? Самое лучшее — это сохранить и жизнь и имя; этому уступает [та ситуация, когда] лишь имя твое служит примером, а сам ты погибаешь; самое же худое — это когда имя опозорено, а ты цепляешься за жизнь». Ин-хоу одобрил такие суждения.
Помолчав какое-то время, Цай Цзэ продолжал: «Можно стремиться быть таким, как Шан-цзюнь, У Ци и дафу Чжун, которые преданно служили своим правителям и добились величайших заслуг. Хун Яо служил Вэнь-вану, Чжоу-гун[843] помогал Чэн-вану — разве они тоже не были преданны своим ванам и не были мудры? Если говорить об отношениях господина и слуги, то хотите ли вы брать пример с Шан-цзюня, У Ци и дафу Чжуна или же с Хун Яо и Чжоу-гуна?» Ин-хоу отвечал: «Конечно, Шан-цзюня, У Ци и дафу Чжуна нельзя сопоставлять [с Хун Яо и Чжоу-гуном]». Цай Цзэ заметил: «Ваш нынешний правитель проявляет свою глубокую любовь к людям и милосердие, он использует преданных ему чиновников, весьма щедр к заслуженным людям, он неразрывно связан с теми мужами, которые являются знающими, мудрыми и следуют истинным Дао; он все решает по справедливости, не обижает заслуженных чиновников. Можно ли его сравнить с циньским Сяо-гуном, чуским Дао-ваном или юэским ваном [Гоу Цзянем]?» Ин-хоу ответил: «Я не знаю, насколько это возможно».
Тогда Цай Цзэ продолжал: «Сейчас ваш правитель приблизил к себе преданных чиновников, но в этом не превзошел еще циньского Сяо-гуна, чуского Дао-вана и юэского вана. Вы, почтенный, используете в управлении людей знающих и ради своего повелителя в состоянии устранять опасности и улучшать правление, справляться с мятежами и укреплять войска. Вы преодолеваете все беды и трудности, расширяете свои территории, засеваете земли злаками, обогащаете государство и несете благо семьям, усиливаете власть правителя, утверждаете престиж алтарей духов Земли и злаков, способствуете храмам предков, так что в Поднебесной никто не осмеливается обманывать вашего правителя и вредить ему. В результате могущество вашего повелителя потрясает все земли в пределах морей, его заслуги сверкают за пределами 10 тысяч ли, его слава будет передаваться тысячам поколений. Можно ли ваши дела, почтенный, сопоставить с деяниями Шан-цзюня, У Ци и дафу Чжуна?» Ин-хоу ответил: «Нет, [с ними мне] не сравниться».
843
Хун Яо служил двум первым чжоуским правителям — Вэнь-вану и У-вану. Чжоу-гун Дань, младший брат и помощник У-вана, позднее служил Чэн-вану. В конфуцианской литературе это опоэтизированная и сильно приукрашенная фигура мудрого властителя. Об этих персонажах см.: Истзап, т. I, гл. 4 и т. V, гл. 33.