Исторические записки. Т. VII. Жизнеописания

Став советником циского гуна и взяв на себя управление делами, Гуань Чжун использовал расположение маленького княжества Ци на морском берегу и развернул торговлю. Накопив таким образом богатства, сделал государство процветающим и укрепил войска, разделяя чаяния простых людей. Недаром он говаривал: «Когда склады и закрома полны, [люди] соблюдают ритуал и нормы поведения; когда одежды и пищи вдоволь, [люди] различают, где слава, а где позор; если правители соблюдают нормы[41], отношения между люцинь крепки[42]; если четыре устоя не поддерживаются[43], государство гибнет. Указы для нижестоящих подобны источнику воды, [они] делают сердца людей послушными. Указы должны быть ясными и немногословными, чтобы народу легко было их выполнять. Предоставьте простому народу то, что он желает, и поскорее избавьте от того, что он отвергает»[44].

Его (Гуань Чжуна) управление было таким, что он умел [даже] несчастье превращать в счастье, а поражение — в успех. [При нем] тщательно регулировали цены и доходы, внимательно следили за мерами и весами[45].

[Как-то] Хуань-гун сильно разгневался на свою младшую жену и послал армию на юг в [княжество] Цай[46], а Гуань Чжун отправился покарать Чу за то, что чуский правитель не предоставил дому Чжоу в качестве дани связки тростника [для жертвоприношений][47]. [В другой раз] Хуань-гун предпринял поход на север против шаньжунов, а Гуань Чжун потребовал от правителя Янь восстановить политику Шао-гуна[48]. Во время встречи с князьями в Кэ[49] Хуань-гун намеревался изменить договоренностям с Цао Мо, а Гуань Чжун убедил его не делать этого, в результате чего князья сохранили верность Ци[50]. Говорится же: «Умение давать позволяет и брать — [вот] ценнейший принцип управления»[51]. По своему богатству дом Гуань Чжуна не уступал дому гуна. У него было три жены из разных родов[52] и стоял высокий поставец для винных сосудов[53]. Но цисцы не считали это проявлением расточительства. После кончины Гуань Чжуна княжество Ци продолжало его политику и всегда выделялось силой среди чжухоу. Через сто с лишним лет там появился Янь-цзы.

Янь Ин с посмертным именем Пин и прозвищем Чжун был родом из [племени] лай из [селения] Ивэй[54]. Был на службе у циских Лин-гуна, Чжуан-гуна и Цзин-гуна[55]. Служил Ци всеми силами, скромно и неприметно. [Даже] получив титул циского сяна, [36] он почти не ел мяса, [а его] наложницы не носили шелковых одежд. Если во время приема во дворце правитель обращался к нему, [он] отвечал решительно, а если речи не были [непосредственно] обращены к нему, он решительно действовал[56]. Когда в княжестве все было благополучно, Янь Ин следовал [всем] распоряжениям; когда же порядок нарушался, [он] выполнял те указы, которые соответствовали [обстановке]. И при трех поколениях [правителей он] прославил свое имя среди чжухоу.

Юэ Ши-фу был достойным человеком, но случилось так, что он попал в тюрьму и был закован в цепи. Во время прогулки Янь-цзы увидел его на дороге[57]. [Он] выпряг левую пристяжную и выкупил его, посадил в свою повозку и отвез к себе домой. Не попрощавшись с ним, он прошел на «женскую» половину дома. Через некоторое время Юэ Ши-фу попросил разрешения уйти. Янь-цзы, пораженный, оправил одежду и шапку и с соблюдением всех приличий спросил: «Я, Ин, хотя и не человеколюбив, но избавил вас от кандалов. Почему же вы хотите так скоро расстаться со мной?» Ши-фу ответил: «Это не так. Я слышал, что совершенномудрый сторонится тех, кого не знает, и доверяет тем, кого знает. Когда я был в кандалах, вы меня не знали, но что-то почувствовали во мне и выкупили. Однако, в чем-то поняв меня, вы все же поступили не по [правилам] ритуала. Уж лучше мне было остаться закованным в кандалы». Тогда Янь-цзы ввел его в дом как почетного гостя.

Янь-цзы был сяном в Ци. Когда он выезжал из дома, жена его возничего наблюдала за своим мужем в просвет ворот. Ее муж, сидя высоко под шатром, как подобает возничему сяна, управлял четверкой лошадей и был очень доволен и горд собой. После того как он вернулся, жена попросила разрешения его покинуть. Муж стал спрашивать, в чем дело. Жена сказала: «У Янь-цзы роста не будет и шести чи[58], но он — циский сян, прославленный среди чжухоу. Сегодня я наблюдала его выезд. Какая погруженность в свои мысли! И в то же время он ничего из себя не строит. А ты ростом в восемь чи, а служишь простым возничим. И при этом ты вполне доволен собой. Вот я и хочу от тебя уйти». После этого [ее] муж стал очень скромным. Янь-цзы удивился этой [перемене] и спросил его. Возничий рассказал ему все как было. [Тогда] Янь-цзы рекомендовал его в дафу.

41

Данная фраза имеет две трактовки. Согласно конфуцианской традиции, речь идет о соблюдении «норм в одежде» (В.М.Алексеев перевел именно в этом ключе [33, с. 146]). Однако представляется правильной более широкая трактовка слова фу как «норма, долг» (для властителей).

42

Люцинъ («шесть родственников») — традиционное понятие, включающее разные категории родства. Согласно мнению Ван Би (226-249 гг.), комментатора Ицзина, в это число входят отец, мать, старшие и младшие братья, жена, дети [262, т. VII, с. 4]. Есть и другие трактовки, охватывающие иной круг родственников.

43

Сы вэй («четыре устоя») — «краеугольные камни» жизни народа: ли — обряды, и — долг, лянь — бескорыстие и бережливость и чи — стыд. Об этом также говорится в гл. 1 Гуань-цзы (ЧЦЦЧ, т. V).

44

Здесь изложены некоторые легистские взгляды на государственно-экономическое устройство страны. В приведенных мыслях Гуань-цзы экономические успехи государства впервые отчетливо увязаны с морально-этическими нормами (роль последних конфуцианцами абсолютизировалась), что ясно отражает одну из основных идей школы легистов. Все это подробно изложено в трактате Гуань-цзы, который долгое время приписывался цискому Гуань Чжуну, но скорее всего был сформирован его последователями позднее, в V-III вв. до н.э. (см.: ЧЦЦЧ, т. V, с. 1). О Гуань-цзы см. [95].

45

В тексте: цинчжун («легкое и тяжелое») — политика регулирования и стабилизации (например, цен) (см.: ЧЦЦЧ, т. V, с. 389; а также [95, с. 309]). В.М.Алексеев неоправданно, на наш взгляд, сузил применение этой политики только финансовой сферой: «Он на первое место выдвигал теорию легких-тяжелых монет» [33, с. 146].

46

Речь идет о конфликте между Хуань-гуном и правителем Цай, формальным поводом для которого стало недовольство циского гуна своей младшей женой, дочерью цайского правителя. Конфликт привел к военному столкновению и гибели Цай (см.: Истзап т V, гл. 32, с. 47-48).

47

Ответ чуткого вана и наш комментарий см.: Истзап, т. V, гл 32, с. 48, 232.

48

Княжеством Янь в то время управлял Чжуан-гун, который участвовал в борьбе за престол дома Чжоу. Когда в 664 г. племена шаньжунов напали на Янь, циский Хуань-гун пришел к яньцам на помощь (см.: Истзап т. V, гл. 34, с. 85). Основателем Янь был Шао-гун, чье правление воспевалось в преданиях и стихах.

49

Кэ находилось на территории совр. уезда Нэйхуан пров. Хэнань [301, с. 632].

50

Некоторые китайские комментаторы подвергали сомнению ряд моментов в тексте Сыма Цяня. Сунский Су Чэ (1039-1112 гг. н.э.) отмечал, что местом встречи князей было Янгу, что выступление против Чу было вызвано инициативой княжества Чжэн, что история с Цао Мо относится к более позднему периоду Чжаньго (см. [262, т. VII, с. 3252]). Эти же замечания повторил и Лян Юй-шэн (1745-1819 гг.) [246, кн. 11, гл. 27, с. 4]. Далеко не все эти сомнения основательны.

51

Здесь Гуань Чжун близок к мыслям Лао-цзы: «Тот, кто силой стремится отнять что-либо у другого, обязательно потеряет свое» (ЧЦЦЧ. т. III, с. 20-21).

52

В тексте — сань гуй, что трактуется как наличие в доме Гуань Чжуна трех жен из разных фамилий. Подробно этот бином и его значения рассмотрены нами в примеч. 15 к гл. 23 (Истзап, т. IV, с. 227). В.М.Алексеев взял другое значение — «башня»: «У него была башня "тройное убежище"» [33, с. 147]. Некоторые исследователи переводят это словосочетание как «три резиденции», что являлось одним из символов княжеской власти.

53

В тексте — фаньянь, что может означать и «постамент для пиршественных сосудов», на который они ставились вверх дном после опорожнения, и «щиты, стоявшие за креслами сановных гостей» (косвенное указание на то, что дом Гуань Чжуна посещали знатные лица). Следовательно, конец фразы можно перевести следующим образом: «...в его доме постоянно принимали самых знатных людей княжества». Перевод В.М. Алексеева — «бельведер» — нельзя признать удачным.

54

Циский Ивэй находился на территории совр. уезда Гаоми пров. Шаньдун.

55

Лин-гун правил в 581-554 гг., Чжуан-гун — в 553-548 гг., Цзин-гун — в 547-490 гг. Немало интересных деталей биографии Янь Ина можно найти в главах 14 и 32 Ши цзи (Истзап, т. III и т. V).

56

Логика фразы не вполне ясна. Попытка В.А. Панасюка дать более логичный перевод (см. [84, с. 53]) не находит соответствия в китайском оригинале.

57

Рассказы о встрече Янь-цзы с Юэ Ши-фу и о кучере Янь-цзы (см. далее текст главы) содержатся в Янь-цзы чунь-цю (ЧЦЦЧ, т. IV, с. 144-146).

58

Одни чи в период Чжоу равнялся 19,9 см, а в периоды Цинь и Западная Хань-27,6 см. Расчеты по обоим вариантам дают малореальные величины. Удовлетворительный результат получается лишь при применении восточноханьского (25-220 гг. н.э.) чи-23,0 см (см. [266, с. 77; 48. с. 222, 224]). Эти расчеты явно свидетельствуют об искажениях, сделанных в тексте Сыма Цяня переписчиками.