Исторические записки. Т. VII. Жизнеописания

Я, тайшигун, скажу так.

Я читал [тексты] Гуаня «Управление народом», «Горы высоки», «Колесницы и кони», «Важное и неважное», «Девять управлений»[59], а также «Весны и осени господина Яня»[60]. Насколько [37] подробно они говорят о них (Гуань Чжуне и Янь Ине)! Прочитав их книги, [мне] захотелось сделать обозримыми их деяния, поэтому [я] составил это жизнеописание. Что же касается их трудов, то их много ходит среди современников. Поэтому [о них] я не толкую, а говорю [лишь] о связанных [с этими людьми] историях.

Гуань Чжуна современники называли достойным подданным, но Конфуций принизил его[61]. Неужели это за то, что в условиях ослабления чжоуского дома Хуань-гун, будучи достойным, не обратился к [чжоускому] вану, а провозгласил себя ба-ваном? Изречение гласит: «Перед тем как следовать прекрасному, надо найти надежное средство от зла, так верхи и низы смогут породниться»[62]. Разве это сказано не о Гуань Чжуне?

Когда Янь-цзы, лежа ничком, оплакивал покойного Чжуан-гуна, он ушел, лишь исполнив до конца обряд [прощания]. Неужели о таком человеке может быть сказано: «Видя должное, не действовать — это отсутствие мужества»[63]? Что же касается его увещеваний [и] обличений правителей, его мужества идти наперекор их прихотям, то об этом сказано: «Приближаясь [к трону], думай о бесконечной преданности, удаляясь, думай о восполнении упущений»[64]. О, если бы Янь-цзы был жив, от восхищения им я готов взять в руки кнут, [чтобы стать его возницей].

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ Лао-цзы, Хань Фэй ле чжуань — Жизнеописание Лао-цзы и Хань Фэя [65]

Лао-цзы был уроженцем селения Цюйжэнь волости Лисян уезда Кусянь[66] [царства] Чу, [происходил] из рода Ли, имел имя Эр, второе имя Дань[67]. Он был хранителем дворцового архива Чжоу[68].

Конфуций отправился в Чжоу, чтобы осведомиться о ритуале у Лао-цзы[69]. Лао-цзы сказал: «Того, о чем вы спрашиваете, уже почти не осталось. Так от человека остается гниющий труп и [когда-то] произнесенные речи[70]. К этому добавлю: в благоприятные времена совершенномудрый разъезжает на колеснице, а в неблагоприятные — ходит пешком с тяжкой поклажей. Я слышал, что хороший торговец прячет подальше [свои товары], как будто [у него] ничего нет, а совершенномудрый, обладающий многими добродетелями, внешне стремится выглядеть глуповатым. Отбросьте вашу заносчивость и необузданные желания, [откажитесь] от напыщенных манер и низменных страстей — все это не принесет вам пользы. Вот и все, что я хочу вам сказать». [Конфуций] ушел [и] сказал ученикам: «Я знаю, что птица умеет летать, что рыба умеет плавать, а дикий зверь умеет бегать. Бегающих можно поймать в капкан, плавающих выловить сетью, летающих сбить стрелой. Что же касается дракона, то я не могу понять, как он, оседлав ветер и пронзая облака, устремляется к небесам. Я сегодня виделся с Лао-цзы, который подобен дракону!»[71].

Лао-цзы совершенствовал Дао [и] дэ[72], его учение призывает жить в уединении [и] не стремиться к славе. [Он] долгое время жил в Чжоу, [но] увидев, что Чжоу приходит в упадок, решил уехать. Когда [он] достиг заставы[73], линъинь Си сказал: «Вы собираетесь удалиться от мира. Напишите для меня [хоть] что-нибудь!» Тогда Лао-цзы написал книгу в двух частях[74], более пяти тысяч слов которой говорили о смысле Дао [и] дэ. После этого он ушел, и никто не знает о его дальнейшей судьбе[75].

Некоторые говорят, что [был] Лао Лай-цзы, который тоже был чусцем [и] написал книгу в 15 главах, толкующую о пользе учения даосов. Говорят, что он жил одновременно с Конфуцием. [39] [Тогда] Лао-цзы, наверное, прожил больше 160 лет, или даже 260 лет, поскольку взрастил долголетие, совершенствуя свое Дао.

59

Согласно данным Ци люэ («Семь разделов [основ]») — первой библиографии Китая, составленной Лю Сяном и его сыном Лю Синем, в сочинении Гуань-цзы содержалось 18 глав. Ныне тексты 10 глав полностью утрачены. «Авторство "Гуань-цзы", — писал В.М. Штейн, — приписывалось когда-то Гуань Чжуну, но эта точки зрения давно оставлена... Личность Гуань Чжуна была овеяна легендами... По видимому, именно романтический ореол, которым была окружена деятельность Гуань Чжуна в глазах его потомков, побудил каких-то неизвестных авторов IV-III вв. до н.э. взять на себя труд записать кое-что из относившегося к нему фольклорного материала» [95, с. 19]. Однако очевидно, что авторство Гуань Ч жупа не вызывало сомнений у Сыма Цяня, и с этим стоит считаться исследователям.

60

Автором Янь-цзы чунь-цю считается циский Янь Ин, но рассказ о событиях в княжестве Ци, вероятнее всего, написан позднее. К настоящему времени сохранилось 8 глав этого памятника. Танский Ляо Цзун-юань и составители Вэнь сянь тун-као подчеркивали, что и конфуцианцы и моисты считали Янь-цзы чунь-цю «своим» произведением, поскольку в нем отражены взгляды обеих школ.

61

В гл. 3 Лунь юя Конфуций порицает Гуань Чжуна за роскошь: за наличие трех жен, множества слуг, за то, что, подобно гуну, соорудил у себя постамент для пиршественных сосудов, деревянную ширму в воротах и тому подобное, — то есть не соблюдал ритуал (ЧЦЦЧ, т. I, с. 66-67).

62

Это слова из Сяоцзина («Канон о сыновнем благочестии») (ШСЦ, т. 37, с 1311). В.А.Панасюк эту цитату ошибочно отнес к Лунь юю [84, с. 55]. Данный фрагмент Сяоцзина обычно трактуется: «Надо пользоваться случаем поддерживать добродетели правителя, исправлять его ошибки и сводить на нет их пагубные последствия». Однако грамматическое построение фразы, примененное Сыма Цянем, дает возможность предположить скептическое отношение к «добродетелям правителя» ослабевшего дома Чжоу и акцент на «ошибках» и «пагубных последствиях».

63

Этот перифраз слов Конфуция (Лунь юй, гл. 2) сопоставляется здесь с известным историческим эпизодом, когда Цуй Чжу убил циского Чжуан-гуна, а верный долгу Янь Ин, рискуя жизнью, подобающим образом простился с покойным правителем. Описание этих событий есть в Цзо чжуань под 25-м годом Сян-гуна (ШСЦ, т. 30, с. 1450) и в гл. 32 Ши цзи (Истзап, т. V, с. 56).

64

Вновь цитата из канона Сяоцзин (ШСЦ, т. 37, с. 1311).

65

Глава содержит краткие сведения о нескольких древнекитайских мыслителях, принадлежавших к философским школам даосизма и легизма: Лао-цзы, Чжуан-цзы, Шэнь Бу-хае, Хань Фэй-цзы. Текст главы и в особенности раздел, посвященный Лао-цзы, давно вызывает споры среди синологов. С 20-х годов нашего века в статьях Ло Гэнь-цзэ, Гао Хэна, Тань Цзе-фу, Такеути Есио и некоторых других автором подвергаются сомнению не только факты из жизни Лао-цзы, но сама реальность этой личности. Тем самым ставится под вопрос и подлинность всей главы или отдельных ее частей. Интерес западных ученых к философским школам Китая способствовал тому, что было выполнено немало переводов главы в целом или ее частей (Дж. Леггом, Г. Джайлзом, Р. Вилхелмом, Д. Бодде и др.). Полный перевод гл. 63 на русский язык сделан В.А.Панасюком [84, с. 56-65]. Литература на западных и восточных языках об этих философах и их учениях необъятна и может быть использована в последующих комментариях лишь в ограниченном объеме. При работе над главой мы использовали также один из последних ее переводов на байхуа тайваньского профессора Се Усюна [218, т. 2, с. 897-904].

66

Уезд Кусянь и волость Лисян в царстве Чу находились на востоке совр. уезда Лун пров. Хэнань.

67

В некоторых источниках его называют не Эр, а Бо-ян. Поскольку он считался простолюдином, его посмертное имя не упоминалось, хотя иногда именно «Дань» считают его посмертным именем.

68

Несмотря на то, что Сыма Цянь приводит некоторые данные о месте рождения Лао-цзы, его деятельности и потомках, вопрос о реальности существования этого человека, его имени и биографии остается по сей день спорным. Вокруг фигуры основателя даоской школы уже в древних источниках и сочинениях первых веков нашей эры возникло множество легендарных сюжетов (см., например: Шэнь сянь чжуань — «Жизнеописания святых», написанные цзиньским Гэ Хуном, жившим в 280-341 гг.), что в сочетании с серьезными разночтениями в биографических данных позволяет считать Лао-цзы полулегендарной фигурой. Одни историки отождествляют его с Лао Данем — учителем Конфуция, другие — с Лай Лао, жившим через столетие после Конфуция, третьи — с Лао Пэном и т.д. Соответственно широк и диапазон мнений о времени жизни Лао-цзы: от VII до IV в. до н.э. Сводку мнений по этому вопросу см. (10, с. 170-171].

69

Вопрос об этой поездке молодого Конфуция, стремившегося познать сущность ли, остается весьма спорным. Сыма Цянь упоминал о ней в гл. 47 (Истзап, т. VI, с. 127, примеч. 16, 17). Напомним, что Чжуан-цзы относил возможность подобной поездки лишь к концу жизни Конфуция. Имеются два предположения: 1) история поездки Конфуция придумана сторонниками даосизма не позднее VI-V вв. до н.э. с целью возвеличения основоположника их учения; 2) эта история родилась в конфуцианской среде в конце периода Чжаньго, когда конфуцианство, занимая видное положение среди идейных школ, не главенствовало и конфуцианцы еще могли признавать возможность взаимообогащения различных доктрин.

70

В Даодзцзине такого высказывания нет. Сходная по смыслу беседа с Лао-цзы о длительности существования высказанного человеком суждения приводится в гл. 4 Чжуан-цзы (ЧЦЦЧ, т. III, с. 86-87), что отметил и Такигава [262, т. VII, с. 3262]. У Чжуан-цзы приводится ответ колесного мастера Хуань-гуну: «Древние люди мертвы, и, значит, то, что повторяет государь, лишь отголоски тленных душ древних людей» [65, с. 203]. Отметим, что выражение «отголоски тленных душ», использованное Л.Д. Позднеевой, вряд ли является удачным.

71

Притча, в которой Лао-цзы сравнивается с могучим драконом, взлетающим к небу, в Лунь юе отсутствует, но есть в Чжуан-цзы (ЧЦЦЧ, т. III, с. 93). Там говорится, что после встречи с Лао-цзы Конфуций три дня молчал, а потом сказал ученикам: «В тот момент в нем я увидел Дракона» (см. также (261, т. III, с. 2773]).

72

В основе даоского учения лежало понятие Дао, передаваемое на русский язык (в зависимости от исходной позиции авторов и контекста) как «путь», «истина», «порядок», «всеобщий закон природы», «начало и конец творения». Если в большинстве советских работ о даосизме 50-60-х годов (например, Л.Д. Позднеевой, Ян Хин-шуна) в центре внимания стояли поиски материалистических или идеалистических основ этого учения, то уже Ф.С.Быков справедливо подчеркивал, что на отдельных исторических этапах развития китайской мысли в понятие Дао вкладывают различное содержание [10, с. 174]. Категория дэ означала и в даосизме, и в конфуцианстве «добродетель», «нравственность», «этическая норма». Более поздним работам свойствен глубокий, многовариантный поиск сути и основы даосизма (см., например, [60, с. 5-38; 87]).

73

Многие комментаторы полагали, что речь идет об известном горном проходе и пограничном укреплении Ханьгу. Однако применение в рассказе чуского термина линъинь, возможно, указывает на одну из южных застав (Угуань? Лугуань?), поскольку чусец Лао-цзы, весьма вероятно, возвращался на родину (см. карту 1).

74

Имеется в виду Даодэцзин («Канон о Пути и добродетели»), в современном тексте которого содержатся 81 параграф. Они разделены на две части: в первой 37 параграфов, во второй 44.

75

В гл. 4 Чжуан-цзы упоминается о смерти Лао Даня и о том, кто и как его оплакивал (ЧЦЦЧ, т. III, с. 20). Лян Юй-шэн делает вывод, что во второй половине IV в. у сторонников даосизма изменились представления о конце жизни Лао-цзы [246, кн. 11, с. 5]. В Шуйцзинчжу и некоторых других трудах местом кончины и захоронения Лао-цзы называют селение Хуайли (совр. уезд Синпин пров. Шэньси) [288, с 1096].