«Я слышал, что преданность слуги всегда вознаграждается, и в том, кто преданно служит повелителю, не сомневаются. Я всегда считал это верным, но сейчас вижу, что это лишь пустые слова. Ведь в прошлом Цзин Кэ выполнял волю яньского наследника Даня[960], но достаточно было белой радуге пронзить солнце[961], как у яньского наследника появились сомнения. Когда господин Вэй[962] составил для циньского правителя план битвы под Чанпином, [что-то] огромное белое затмило созвездие Мао, и Чжао-вана стали одолевать сомнения[963]. Так изменения на небе и на земле привели к тому, что доверие обоих правителей было утрачено. Разве это не прискорбно! Всем своим существом преданный и до конца искренний перед вами, я стремился передать вам все свои суждения и знания, но не был понят вашими приближенными. В конце концов меня передали вашим судьям для допроса, что заставило людей сомневаться во мне. Мое дело повторяет судьбу Цзин Кэ и почтенного Вэя. Яньский [Дань и] циньский [Чжао-ван] не разобрались в случившемся. Я просил бы Великого вана вникнуть в существо дела.
В прошлом Бянь Хэ поднес чускому вану драгоценность, но тот отрубил ему ногу[964]; Ли Сы был до конца преданным служакой, а Ху Хай жестоко расправился с ним[965]. Поэтому-то Ци-цзы прикинулся сумасшедшим, а Цзе Юй покинул свет и удалился в изгнание. Они так поступили, чтобы не испытать подобных несчастий. Я хотел бы, чтобы вы, Великий ван, хорошенько подумали и над устремлениями Бянь Хэ и Ли Сы, и над тем, как чуский ван и Ху Хай поверили клевете, чтобы я не стал таким же посмешищем в глазах людей, как Ци-цзы и Цзе Юй.
Я слышал, что Би-ганю вырезали сердце, а тело [У] Цзы-сюя положили в кожаный бурдюк и бросили в реку. Раньше я в этом сомневался, но теперь уверен. Я просил бы Великого вана всерьез подумать об этом, чтобы меньше пришлось сожалеть о содеянном.
Есть пословица: "Можно прожить с человеком до седых волос и вдруг почувствовать, что он чужой. Можно повстречать человека на дороге, и окажется, что он близок тебе, как старый друг". О чем эти слова? Речь идет о знании и незнании. Поэтому-то в прошлом Фань У-ци[966], бежав из Цинь в Янь, предоставил Цзин Кэ свою голову во имя исполнения замысла наследника Даня. Ван Шэ покинул Ци и прибыл в Вэй, где, поднявшись на крепостные [276] стены, на глазах у неприятеля покончил с собой, чтобы повлиять на циские войска и сохранить [княжество] Вэй[967]. Так Ван Шэ и Фань У-ци оказались чужими для Ци и Цинь и своими — для Янь и Вэй. Поэтому, покинув [родные] княжества и погибая за [других] правителей, они поступали согласно собственным устремлениям, пытаясь выполнить свой долг до конца. По этой же причине Су Цинь хотя и не пользовался доверием в Поднебесной, но княжеству Янь остался верен до конца. Бай Гуй хотя и сдал в боях шесть городов, но захватил для правителя Вэй владение Чжуншань. Почему так случилось? Все дело в том, что между ними и их новыми правителями было взаимопонимание. Когда Су Циня, служившего сяном в Янь, какие-то яньцы очерняли перед ваном, он, положив руку на меч, прикрикнул на них и угостил Су Циня мясом своего скакуна. Когда Бай Гуй проявил себя в битве за Чжуншань, некоторые чжуншаньцы решили очернить его перед вэйским Вэнь-хоу, но правитель пожаловал ему яшму, светящуюся ночью. Почему это произошло? Потому что оба эти правителя и их сановники подходили друг к другу с открытой душой, с полным доверием. Разве такие отношения могли быть поколеблены какими-то наветами? Ведь когда женщина — красавица она или урод — попадает в хоугун, то она все равно вызывает ревность; а когда чиновный муж — мудрый он или бесталанный — попадает во дворец, он все равно вызывает зависть. В прошлом Сыма Си, хотя ему и отрубили ноги в Сун[968], в конце концов стал сяном в Чжуншани; хотя Фань Сую[969] в Вэй сломали ребра и выбили зубы, он в конце концов получил титул Ин-хоу. Оба эти человека верили в осуществимость своих предложений и советов. Они отказывались от поддержки по знакомству, полагаясь лишь на собственные силы, и поэтому не смогли избежать клеветы завистливых людей. По этой же причине Шэньту Ди бросился в реку, а Сюй Янь с камнем на шее утопился в море[970]. Эти люди не были признаны в обществе, их чувство долга не допускало нечестности, они держались равно со всеми при дворе, стремясь оказать влияние на устремления правителей. Также и Байли Си кормился на дорогах, выпрашивая еду, [однако] Му-гун поручил ему управлять делами царства. Нин Ци сначала кормил быков [и спал] под повозкой, а позже Хуань-гун поручил ему дела княжества[971]. Разве эти два человека попали ко дворам князей с помощью других чиновников или стали использоваться обоими правителями, прикрываясь славой других приближенных? Дело в том, что они сердцем чувствовали желания своих правителей, действовали в неразрывной с ними связи и были им близки, как родные братья. [277] Неужели эта связь могла быть разрушена речами толпы?
960
История Цзин Кэ и его попытка (227 г.) убить императора Цинь Ши-хуана, которую он предпринял по замыслу яньского наследника Даня, подробно описаны в гл. 86 [254, т. V, с. 2526-2535].
961
Судя по описанию, речь идет о явлении
962
Ни в других главах
963
Созвездие Мао (Плеяды), по тогдашним верованиям, «курировало» территорию княжества Чжао, и когда некая туманность (возможно, комета) «прикрыла» его на какое-то время, это могло зародить сомнения в душе агрессора (Чжао-вана).
965
Ли Сы был преданным советником первого циньского императора Цинь Ши-хуана, наследник которого, Ху Хан, казнил его (см.: Истзап, т. II, гл. 6, с. 115).
966
Циньский полководец Фань У-ци провинился перед Ши-хуаном. Он совершил самоубийство, чтобы Цзин Кэ с его головой смог получить доступ к Цинь Ши-хуану.
967
Ван Шэ был цисцем. Когда циские войска напали на Вэй, то Шэ поднялся на крепостную стену и обратился к цискому военачальнику, сказав, что это нападение произошло из-за него и поэтому он решил принести себя в жертву, после чего покончил с собой, чтобы устрашить нападающих.
968
Сыма Си трижды был
970
Шэньту Ди — персонаж, живший в конце правления дома Инь. В соответствующем контексте о нем упоминается в гл. 26
971
Нин Ци упоминается еще в иньском фольклоре; будучи простым возчиком, он получил признание после беседы с циским Хуань-гуном. Упоминается также в