1. Глава 39 (знак тань встречается в имени Хуй-бо Тань) [70] содержит факты, расходящиеся с данными летописи Цзо чжуань, которую в качестве одного из источников использовал Сыма Цянь. [39]
2. Глава 74 — “Жизнеописание Мэн-цзы и Сюнь-цзы”. Знак тань встречается здесь в прозвище Цзоу Яня [71], жизнеописание которого не связано органически с повествованиями и, по-видимому, представляет собой позднейшую интерполяцию.
3. Глава 83 — “Жизнеописание Цзоу Яня”. Здесь иероглиф тань зафиксирован дважды [72]. Маловероятно, чтобы Сыма Цянь располагал меньшими сведениями о Цзоу Яне, нежели автор Хань шу.
4. Глава 117 — “Жизнеописание Сыма Сян-жу”, напротив, отличается от параллельного текста Хань шу большей точностью и детализацией; она оставляет такое впечатление, словно “Жизнеописание Сыма Сян-жу” в Хань шу было стилистически обработано и после этого включено в текст Ши цзи. Далее, в конце главы содержится анахронизм — упоминание имени Ян Сюна.
5. Глава 126 содержит явные ошибки в хронологии, которые вряд ли мог допустить такой внимательный ученый, как Сыма Цянь; заслуживает внимания также тот факт, что глава содержит продолжение, составленное Чу Шао-сунем [73].
Бодде пришел к выводу, что те главы или части глав “Исторических записок”, в которых встречается знак тань, являются, по-видимому, позднейшими интерполяциями [74].
АВТОРСТВО ОТЦА И СЫНАВывод Бодде, однако, требует уточнения: несоблюдение табу на имя Сыма Таня говорит о том, что главы, части глав или отдельные фразы, в которых употреблено имя Тань, не были написаны Сыма Цянем. Но нельзя утверждать, что нарушение табу явилось результатом деятельности интерполятора, так как “Исторические записки” могли содержать главы, написанные отцом Сыма Цяня. Таким образом, еще одним специфическим вопросом, возникающим в связи с исследованием подлинности Ши цзи, является вопрос о том, в какой [40] мере Сыма Цянь использовал материалы, подготовленные его отцом.
Когда умирающий Сыма Тань завещал сыну задуманный им труд, он сказал: “Не забывай того, что я хотел написать”. Означает ли это, что он не начинал работать над “Историческими записками”? Видимо, не означает, так как на эти слова Сыма Цянь ответил: “Я прошу разрешения подробно изложить известия о былом, систематизированные вами! Я не осмелюсь допустить, чтобы они пропали” [75]. Вопрос о том, насколько выполнил он свое обещание, представляет не только биографический интерес: он связан с принципиальными; проблемами оценки Сыма Цяня как историка. На решение: этого вопроса издавна были направлены усилия многих ученых; был выдвинут ряд критериев авторства “Исторических записок”. Рассмотрим основные из этих критериев.
Говоря о должности Придворного историографа, Сыма Цянь неизменно употреблял термин тайшигун, хотя в ханьском табеле о рангах эта должность называлась тайшилин. Комментатор Пэй Инь высказал предположение, что Сыма Цянь называл своего отца тайшигун в знак уважения к нему, заменяя последний иероглиф в названии его должности знаком гун. Далее Пэй Инь добавляет: “Всюду, где упоминается тайшигун, Сыма Цянь излагает сочиненное его отцом” [76].
Многие западные ученые безоговорочно приняли утверждение Пэй Иня: все части “Исторических записок”, которые начинаются словами “Придворный историограф сказал… (тайшигун юе:…)”,по их мнению, суть не что иное, как цитаты из сочинения Сыма Таня.
В настоящее время необоснованность такого вывода не вызывает сомнений. Достаточно сослаться на следующую фразу из “Автобиографии” Сыма Цяня: “Семь лет спустя тайшигун попал в беду в связи с делом Ли Лина” [77]. Ясно, [41] что тот же самый термин Сыма Цянь использовал применительно к самому себе. Таким образом, применение термина “Придворный историограф” не может служить критерием для суждения об авторстве того или иного отрывка “Исторических записок” [78].