Исторические записки. Том 2

Гао-цзу часто отбывал повинности в Сяньяне и там бродил где хотел. [Однажды он] увидел циньского императора [12]и, глубоко вздохнув, сказал: “О! Вот каким должен быть великий муж!” [13]. Люй-гун — уроженец Шаньфу [14] — был в дружбе с начальником уезда Пэй. Спасаясь от мести [недругов], он приехал к нему как гость, а затем и совсем поселился в Пэй. Когда выдающиеся и храбрые мужи и чиновники уезда Пэйсянь услышали, что к начальнику уезда приехал важный гость, они все отправились к нему с поздравлениями. Сяо Хэ, который был старшим над чиновниками и ведал приемами и подношениями, предупредил всех знатных мужей [15]: “Тот, кто представится, поднося менее тысячи монет, будет посажен у главного зала [во дворе]”. Гао-цзу, занимавший должность начальника волости и всегда относившийся пренебрежительно к остальным чиновникам, тут же составил ложное представление, в котором говорилось: “Приветствую вас десятью тысячами монет”, хотя на самом деле он не имел ни одной монеты.

Когда вручили представление [Гао-цзу], Люй-гун был поражен, встал и встретил его у ворот. Люй-гун хорошо умел оценивать людей по их обличью, поэтому, увидев внешность Гао-цзу, проникся к нему большим уважением, ввел внутрь зала и усадил. Сяо Хэ сказал: “Лю Цзи, конечно, любит произносить громкие слова, но мало что способен сделать”, но Гао-цзу с презрением относящийся к собравшимся гостям, забрался на самое почетное место, не испытывая ни малейшего стыда. Когда пиршество подошло к концу, Люй-гун сделал глазами знак, настоятельно предлагая Гао-цзу остаться. Гао-цзу дождался конца гулянья, и тогда Люй-гун сказал ему: “С малых лет я хорошо умел определять людей по их внешности, я видел много лиц, но не встречал подобного вашему, Цзи. Прошу вас, Цзи, берегите себя! У меня есть кровная дочь, и я хотел бы сделать ее вашей, Цзи, верной прислужницей” [16]. Когда пиршество завершилось, Люй-ао, [159] рассердившись на мужа, сказала: “Вы всегда высоко ставили свою дочь и хотели отдать ее в жены богатому человеку. Начальник уезда Пэй в дружбе с вами, и он просил ее у вас, но вы не отдали. Как же вы теперь так необдуманно пообещали выдать ее за Лю Цзи?”. Люй-гун ответил: “Это то, о чем не дано знать детям и женщинам” и отдал все-таки дочь Лю Цзи. Дочь Люй-гуна стала [впоследствии] императрицей Люй, у нее родились [будущий] император Сяо-хуй и принцесса Лу-юань [17].

Гао-цзу, занимая пост начальника волости, как-то [18] попросил отпуск для поездки домой к своим полям [19]. [Будущая] императрица Люй с двумя детьми работала в это время в поле, очищая его от сорняков. Мимо проходил старец, который попросил напиться. Люй-хоу дала ему еще и еды. Старец, посмотрев в лицо Люй-хоу, сказал: “Вы, госпожа, станете знатным человеком в Поднебесной”. Тогда она попросила старца взглянуть на ее детей. Посмотрев на Сяо-хуя, [старец] сказал: “Вы, госпожа, станете знатной именно благодаря этому мальчику”. Посмотрев на Лу-юань, [он нашел, что] она тоже, как и остальные, будет знатной.

Когда старец удалился, из пристройки подошел Гао-цзу. Люй-хоу обо всем рассказала ему: и о том, как проходил мимо путник, и о том, как, посмотрев на нее и их детей, он [предсказал], что они все будут знатными. Гао-цзу спросил, [где же тот путник], и Люй-хоу ответила: “Он еще недалеко”. Тогда Гао-цзу догнал старика и стал расспрашивать. Старец объяснил: “Госпожа и дети, которых я сейчас видел, все похожи на вас, а ваша внешность говорит о знатности, которую даже трудно выразить словами”. Поблагодарив его, Гао-цзу ответил: “Если действительно случится, как вы предрешаете, то я не посмею забыть вашей доброты”. Однако, когда Гао-цзу стал знатным, никто не мог сказать, где находится этот старик [20].

Будучи начальником волости, Гао-цзу захотел сделать себе шляпу из бамбукового лыка и послал ярыжку в Се [21] изготовить ее там. Потом он постоянно носил эту шляпу. Даже достигнув знатного положения, [Гао-цзу] часто надевал эту [160] шляпу, поэтому ее и назвали “шляпа рода Лю” [22]. Как-то Гао-цзу в качестве начальника волости сопровождал людей, посланных из уезда на принудительные работы на гору Лишань [23], но по дороге большинство отправленных на работы разбежалось. Он подумал про себя, что, пока они дойдут до места назначения, разбегутся и все остальные, поэтому у болотистых мест западнее Фэн [24] он сделал остановку, чтобы выпить вина. Ночью он отпустил всех посланных на работы, сказав: “Вы все идите, и я тоже скроюсь отсюда!”. Однако более десяти крепких молодцев из числа направленных пожелали следовать за ним.

12

В данной главе слово гуань — “смотреть” повторено дважды. Первое гуань мы связываем с цзун — “своевольно, по своему разумению, желанию” (так у Шаванна, — 2, 327), а второе — с встречей с Ши-хуаном. Однако в Хань шу знак гуань не повторяется, что меняет смысл: “позволил себе взглянуть на Цинь Ши-хуанди”.

13

Ван Мин-шэн сравнивает отношение будущих соперников к Ши-хуану. Сян Юй при виде императора дерзко воскликнул: “Этого можно свергнуть и занять его место!” (гл. 7), а Лю Бан был восхищен величием императора (“Суждения о 17 династийных историях”, стр. 17). Репликой Лю Бана историк вновь подчеркивал будущее этого человека.

14

Имени Люй-гуна в Ши цзи не встречается (титул этот упоминается в 8, 9, 18 гл.). Шаньфу — название уезда, основанного при династии Цинь. Находился на месте совр. уезда Шаньсянь в пров. Шаньдун.

15

Здесь употреблено слово дафу ***, которое относится к уездным богатеям и чиновникам, пришедшим на прием, и может быть переведено словосочетанием “знатные мужи, знатные гости”. Чжао И включает в число таких дафу деревенских богатеев — сян хао *** и влиятельных чиновников — цзянь ли ***. При династии Цинь существовал уже целый ряд титулов для низших категорий знати с этим словом: гуаньдафу ***, гундафу ***, удафу ***, цидафу *** и др. (ХЧКЧ, II, 615). Отсюда их общее наименование — дафу.

16

Примеры таких физиогномических пророчеств имеются во многих древнекитайских книгах. Философ Сюнь-цзы нападал на такого рода обычаи (Сюнь-цзы цзянь-ши, Пекин, 1956, гл. 5, стр. 47), что свидетельствует о их достаточно широком распространении. Люй-гун предложил Лю Бану свою родную дочь в качестве цзи чжоу це *** — дословно “прислужница с совком и метлой, наложница”, а в переносном смысле — “жена”.

17

Сына Лю Бана звали Ин, Сяо-хуй — его посмертный титул (о нем и Лю-хоу см. гл. 9). О Лу-юань см. прим. 164 к 7 гл.

18

Хотя в данном месте главы поставлен иероглиф чан *** — “часто, постоянно”, однако из изложения видно, что речь идет об однократном действии, поэтому приравнено нами к другому чан ***— “однажды, как-то”. Это подтверждается и текстом Хань шу (ХШБЧ, I, 7).

19

Выражение гао гуй *** означало просьбу чиновника об отпуске для поездки в родные места, к семье. Мэн Кан (180–260) замечает, что такие отпуска согласно ханьскому законодательству предоставлялись за большие заслуги по службе. Упоминание слова тянь *** — “поле” могло свидетельствовать о сохранившихся связях низшей прослойки чиновников с общиной и сельским хозяйством.

20

Эпизод со стариком-предсказателем введен в изложение, чтобы еще раз подчеркнуть “волю Неба”, уже определившего судьбу Лю Бана и его семьи.

21

В волостном управлении имелись два служителя: тинфу *** — который следил за воротами, за помещением тина и т. п., и цюдао *** — которому вменялось в обязанность ловить “худых людишек”, воров. Нами для перевода использовано старинное русское слово “ярыжка” (по Далю: “низший служитель полиции”), подходящее по значению, тем более что на Руси существовали и “земские и общинные ярыжки”, вполне соответствующие по своим функциям цюдао. Шаванн перевел цюдао глаголом, отнеся к действию Лю Бана (МИС, 2, 330), с чем трудно согласиться.

О Се см. прим. 28 к 7 гл. Уезд славился искусством изготовления головных уборов.

22

Шляпы, свитые из бамбукового лыка, по описанию Ин Шао, имели высоту 7 цуней и ширину 3 цуня (20X10 см). Притча об этой шляпе должна была, по всей вероятности, характеризовать простоту нравов нового правителя.

23

Термин ту *** мы перевели: “посланные на принудительные работы”. У этого слова есть несколько иное значение: “преступники, осужденные на каторжные работы”; однако исходя из того, что целая группа людей была поручена одному начальнику волости, есть основание считать их наказанными лишь принудительными работами (сходно у Шаванна, Уотсона). Гору Лишань большинство комментаторов отождествляет с горой в Шэньси близ тогдашней столицы Сяньян, где заблаговременно началось строительство усыпальницы для Цинь Ши-хуана (в этом случае ли ***, в тексте приравнивается к другому ли ***, употребленному в Хань-шу). Тот факт, что народ разбежался уже в пределах своего уезда, хотя путь до Сяньяна предстоял длинный, показывает сложность и малую эффективность таких мобилизаций.

24

Фэн — уезд, учрежденный при Хань, до этого территория его входила в уезд Пэйсянь.