Наверное, самый убедительный текстологический довод связан с промежутком времени между созданием оригинала и самой ранней из имеющихся копий. Для большинства классических текстов древности разрыв в 700 лет считается отличным показателем, а нередко он составляет 1000-1400 лет. Для сравнения: папирусы Честера Битти и Бодмера содержат большую часть Нового Завета и появились примерно через 100-150 лет после его завершения. Полная копия Нового Завета (Синайский кодекс) и почти полная рукопись (Ватиканский кодекс) появились примерно через 250 лет после оригиналов. Столь ранние даты рукописей Нового Завета подтверждают его подлинность[106].
Кроме того, мы располагаем полным текстом Нового Завета, чего нельзя сказать об остальных античных текстах. Например, из 142 книг римской истории, написанных Ливием, 107 были утрачены! Только четыре с половиной из первоначальных четырнадцати книг римской «Истории» Тацита дошли до наших дней, и лишь десять книг полностью и две частично – из шестнадцати книг его «Анналов». А каждая из книг Нового Завета сохранилась полностью, и это тоже важный фактор в установлении подлинности этих текстов[107].
Мало кто из критиков оспаривает тот факт, что текст Нового Завета очень хорошо подтвержден документально. Гельмут Кёстер в двухтомном сочинении, посвященном его бывшему учителю Рудольфу Бультману, хорошо подытоживает отличное состояние текста:
«Труды античных авторов часто представлены только одной сохранившейся рукописью; если есть полдюжины или больше рукописей, обычно говорят об очень благоприятной ситуации для реконструкции текста. Но существует около пяти тысяч рукописей НЗ на греческом языке, многочисленные переводы, относящиеся к ранней стадии развития текста, и, наконец, начиная со II в. н.э., неисчислимое множество цитат в трудах Отцов Церкви... рукописная традиция НЗ начинается уже в конце II в. н.э., то есть манускрипты появились всего около века спустя после написания оригиналов. Таким образом, текстовая критика НЗ покоится на гораздо лучшем основании, чем текстовая критика античных авторов»[108].
Против критического подхода к Евангелиям, который развивал Бультман, можно привести и другие возражения. Например, некоторые отмечают его устаревшие, свойственные девятнадцатому веку, представления о науке, под влиянием которых он называет все, что не соответствует его системе, «мифом»[109]. Другие отмечают его устаревшие представления об эллинистическом влиянии на новозаветные доктрины – при том, что влияние еврейской среды уже доказано[110]. Еще одно серьезное замечание состоит в том, что, поскольку Бультман не придавал значения историчности Иисуса, его систему можно рассматривать как появившуюся в двадцатом веке разновидность гностицизма[111].
Некоторые даже считают, что, не проявив интереса к историческому Иисусу, Бультман оказался в затруднительном положении – ему пришлось демифологизировать Иисуса, чтобы сохранить стройность концепции[112]. Кроме того, можно указать на целый ряд других исторических и текстовых проблем в этом и подобных ему критических подходах к тексту Нового Завета[113].
Тем не менее, достаточно и этих четырех основных возражений против идей Бультмана и других ученых, использующих более радикальные разновидности критики форм и редакций, чтобы показать: такие методы несостоятельны и не заставляют нас отказаться от исторического подхода к личности Иисуса. Отсутствие соответствующего исторического обоснования христианской веры, неоправданное пренебрежение сверхъестественными элементами, в частности Воскресением Иисуса, исторические проблемы, связанные с радикальной критикой форм и редакций, и достоверность новозаветных текстов – все эти доводы обращены против вышеупомянутых подходов. К этому списку можно добавить много других возражений против позиции тех, кто пытается свести к минимуму исторические факты из жизни Иисуса.
Сторонники менее радикальной, но очень популярной модели, использующейся для объяснения исторических событий жизни Иисуса, признают Евангелия довольно надежными историческими текстами. Хотя таким образом подтверждается историчность многих аспектов жизни Иисуса, делается это в ущерб текстам, в которых речь идет о сверхъестественных и богословских аспектах – обычно они остаются без внимания или просто отвергаются.
106
Брюс, Документы, с. 11-13; John А.Т. Robinson, Can We Trust, pp. 36-37; Daniel-Rops, Sources, pp. 41-42.
109
Macquarrie, Existentialist Theology, p. 168; Gordon H. Clark, «Bultmann's Three-Storied Universe» in Christianity Today, ed. by Frank Gaebelein (West-wood: Revell, 1966), pp. 218-219.
110
Carl F. H. Henry, «Cross-Currents in Contemporary Theology,» in Jesus of Nazareth: Saviour and Lord, ed. by Carl F. H. Henry (Grand Rapids: Ee-rdmans, 1966), p. 15; Clark, «Bultmann's Universe,» pp. 217-218.
111
Avery Dulles, «Jesus of History and Christ of Faith» in Commoweal, Nov. 24, 1967, pp. 225-232.
113
Хорошее обсуждение достоверности Евангелий в целом см.: Craig Blomberg, The Historical Reliability of the Gospels (Downers Grove: Inter Varsity, 1987). Во второй части отдельно рассматриваются современные формы критики.