Во-вторых, даже если тема власти, авторитета и лидерства в какой-то мере важна[297], из этого совершенно не следует преуменьшение фактичности Воскресения Иисуса. С точки зрения Павла, человек считался Апостолом не просто потому, что получил «откровение от Христа»[298], но потому, что именно видел воскресшего Иисуса (1 Кор.9:1, 15:8).
И если этого события не было, то на чем основан авторитет других двух лидеров, упомянутых Кроссаном,– Петра и Иакова? В обоих случаях Воскресение служит обоснованием их авторитета. Можно сказать, что влияние Петра основывалось, по крайней мере частично, на явлении Иисуса, о котором свидетельствует очень ранняя традиция в 1Кор.15:5 и которое подтверждается другим ранним исповеданием в Лк.24:34. Многие ученые соглашаются с этим, отмечая связь между явлением Иисуса и авторитетом Петра[299].
Однако явно ошибочным представляется утверждение Кроссана, что структура власти была главной темой этих повествований, из которых мы не узнаём «совершенно ничего»[300] о явлениях Иисуса и происхождении церкви. Как отмечает Иоахим Иеремиас, «решающее событие» здесь – это «явление Господа Петру»[301]. Реджинальд Фуллер также называет явления Иисуса иерархическими для миссии ранней церкви (здесь он в какой-то степени соглашается с Кроссаном), но все-таки настаивает на конкретных явлениях[302].
То же самое можно сказать и об Иакове: Господь явился и ему (1 Кор.5:7). Фуллер делает довольно неожиданный вывод: даже если бы о явлении Иисуса Иакову не было написано в Новом Завете, «нам пришлось бы его выдумать, чтобы объяснить обращение Иакова после Воскресения и быстрый рост его авторитета»[303]. Итак, тексты ясно указывают на то, что нельзя отделять явления Иисуса от иерархии ранней церкви, и большинство ученых с этим соглашаются.
В-третьих, хотя истина Воскресения, возможно, и лежит в основе церковной власти и даже определяет ее, нельзя ограничивать Воскресение только этим последним узким параметром. Иными словами, Воскресение – основа основ для Нового Завета в целом. Оно связано далеко не только с социополитическими факторами в ранней церкви, н.э.о не значит, что любую из прочих тем можно сделать центральной.
Даже простое их перечисление может занять целую главу. Например, Воскресение – это знак для неверующих (Мф.12:38-40, 16:1-4), а также утешение для верующих (Ин.11:23-26; Лк.24:36-39). Оно было неотъемлемой частью Евангелия (Рим.10:9, 1 Кор.15:1-5) и занимало центральное место в ранней проповеди (Деян.4:2, 4:33). Оно было движущей силой благовестия (Мф.28:18-20; Лк.24:45-48) и самой сутью проповеди, когда Павел основывал новые церкви (Деян.17:1-4).
Кроме того, Воскресение было источником постоянной силы для верующих (Флп.3:10; Рим.8:11) и причиной, по которой они всецело посвящали себя Богу (1Кор.15:58). Верующие будут воскрешены, как Иисус (1Ин.3:2; Флп.3:21), и Его Воскресение служит залогом реальности небес (1 Пет.1:3-5). И, как мы уже видели на примере Павла, в Книге Деяний также утверждается, что никто не может быть апостолом, если не был свидетелем этого события (1:21-22).
Дополнительным аргументом в пользу Воскресения и особенно важным указанием на его центральную роль, которым обычно пренебрегают участники «Семинара по Иисусу», служит присутствие ранних вероисповедальных формул в Книге Деяний, в текстах проповедей. Однако есть убедительные доводы в пользу того, что проповеди (особенно Петра) содержат достоверные пересказы ранних упоминаний о смерти и Воскресении Иисуса, в том числе о Его явлениях. Додд также утверждает, что эти исповедания, возможно, относятся к тому же раннему периоду, что и вероисповедание Павла в 1Кор.15:3 и далее[304].
В-четвертых, нам по-прежнему предстоит рассмотреть сами данные. Кроссан признает, что мы располагаем свидетельством Павла о его личном переживании, и это свидетельство очень раннее[305]. Далее он пишет, что были, возможно, «трансы и видения», и выделяет переживание Павла как главный пример[306]. Хотя здесь недостаточно места, чтобы привести аргументы в пользу историчности этих событий или того факта, что их причиной был воскресший Иисус[307], мы просто отметим, что Кроссан, судя по всему, не отвергает реальность этих переживаний и не выступает в поддержку материалистической гипотезы. Эти переживания требуют соответствующего объяснения. И, как мы отмечали, недостаточно объяснять их просто как указания на иерархию в ранней церкви.
297
Я не соглашаюсь здесь с этим предположением. Я просто считаю, что на данном этапе вопрос о важности его социополитической темы для нашего главного тезиса представляется спорным.
299
Joachim Jeremias, «Easter: The Earliest Tradition and the Earliest Interpretation,» pp. 306-307; Reginald H. Fuller, The Formation of the Resurrection Narratives (New York: Macmillan, 1971), pp. 34-42; C.H. Dodd, «The Appearances of the Risen Christ: An Essay in Form-Criticism of the Gospels,» More New Testament Studies (Grand Rapids: Eerdmans, 1968), pp. 125-126; Rudolf Bultmann, Theology, vol. I, p. 45. Бультман также отмечает возможную параллель с 1Кор.15:5 и Лк.24:34 в Лк.22:31 и сл.
301
Jeremias, «Easter: The Earliest Tradition and the Earliest Interpretation,» p. 306. (Курсив в оригинале.)
304
Особый интерес представляюттакие тексты: Деян.2:14-39, 3:12-26, 4:8-12, 5:17-40, 10:34-43, 13:16-41. См. Dodd, «Appearances,» pp. 124, 131; С. Н. Dodd, The Apostolic Preaching and its Developments, pp. 17-31 и таблицу после с. 96.
305
Crossan, The Historical Jesus, p. 397; Crossan, Jesus: A Revolutionary Biography, pp. 165-166, 190.
307
Пример подобных аргументов приводится в замечательном труде: William Lane Craig, Assessing the New Testament Evidence for the Historicity of the Resurrection of Jesus.