Роман о Иосифе Флавии ("Иудейская война") был дальнейшим. необходимым и естественным шагом Фейхтвангера. Общая тема этого романа — противоречия космополитизма и патриотизма-вырастает из самого конкретного исторического материала. Уже благодаря этому пропорции между гуманистическими идеями, с одной стороны, и ситуациями, фигурами людей, с другой, здесь гораздо правильнее. Главная коллизия не просто внесена в события прошлых времен, а в большей мере выведена из них самих. Это важный сдвиг в сторону подлинно исторического романа, подчеркнувший расхождение литературной практики Фейхтвангера с его теоретической концепцией.
С точки зрения наиболее важного вопроса — художественного изображения народной жизни — "Иудейская война" стоит выше первых романов Фейхтвангера, а "Сыновья" — выше "Иудейской войны". В последней рассказано о трагедии еврейского народа, о разрушении Иерусалима и еврейской государственности. Но эта драма, переживаемая в действительности всем народом, разыгрывается в романе почти исключительно в общественных "верхах": размышления выдающихся личностей о судьбе народа написаны с гораздо большей пластичностью и силой, чем сама эта судьба. Народ здесь в точном смысле слова, только объект действий, исходящих "сверху", предмет тонких диалектических рассуждений, где его будущее обсуждается с всевозможных точек зрения.
Этот подход к народной жизни яснее всего выразился в том, что Фейхтвангер, изображая различные типы еврейских, греческих и римских интеллигентов, тщательно диференцирует их интеллектуальный и моральный облик; в представителях же еврейской национальной самозащиты он видит только орду слепых фанатиков, которые бесцельно терзают друг друга. Поэтому картина героического сопротивления еврейского народа только экзотически-декоративна и по существу хаотична. Борющийся народ не имеет в ней определенной общественно-политической физиономии, исторически изменчивой и понятной для нас. "Наверху" — утонченная месть и запутанные интриги; "внизу" — хаос и дикие вспышки страстей. И между "верхами" и "низами" никакой зависимости, ничего объединяющего, кроме чисто-формальной, внешней связи.
В этом серьезном недостатке исторического изображения у Фейхтвангера проявляются пережитки все той же либеральной идеологии. Это и есть источник преувеличенного уважения к "реальной политике", тонкой дипломатии и разумным компромиссам. Рабби Ионафан говорит в "Еврее Зюссе": "Сделаться мучеником это безделица. Выть двоедушным ради идеи много трудней". И сходные мысли неоднократно встречаются в романах о Иосифе, даже во второй части. Такая теория тесно связана с изолированной позицией интеллигента в классовых боях империалистического периода. Народный фронт дал лучшим представителям интеллигенции выход из этой изоляции. Но идеологические ее последствия изживаются не так уж быстро и очень часто выражаются в преувеличенной оценке чисто-индивидуальных суждений отдельных людей; это преувеличение влечет за собой, с одной стороны, несоразмерное представление о личной ответственности интеллигента, граничащее с мистическим мессианизмом, а с другой стороны, порождает склонность к психологическому оправданию либеральных компромиссов. И то и другое обусловлено тем, что изолированный интеллигент, если он честен, может притти только к последовательному релятивизму; считать свое личное мнение неправильным значит для него то же, что быть умственно ограниченным.