— Нет.
— К тому же этот деятель и документы все Дейнеко вернул...
Они молчали, каждый думая о своем, а в сущности, об одном и том же, огорчаясь за Женю Дейнеко и завидуя ему. Потому что знали цену исследованию, сделанному этим немногословным парнем. Знали они и другое, что сами в этом деле не отступят и будут вместе бороться, используя весь свой авторитет, положение и «опыт парламентской борьбы», а проще — тактические приемы, которые приходят, к сожалению, лишь с годами ценой существенных потерь и достаточной нервотрепки.
Первым нарушил молчание ученый секретарь.
— Значит, думаешь, необходим огонь из стволов главного калибра?
— Именно.
— Ну что ж, я узнаю, кончилось ли у директора совещание. Он сегодня собирал группу по К-700. По моим расчетам, им пора закругляться.
V
Окна были распахнуты, и в комнату вливались потоки осеннего солнца, высвечивая мельчайшие складки на парусиновых чехлах стульев, традиционное зеленое сукно массивного письменного стола.
Борис Евгеньевич Патон просматривал записи совещания, когда в кабинет вошли ученый секретарь и Шеф.
— С чем пожаловали? Времени у меня в обрез...
— С неприятностями, — ответил Вернадский. За годы совместной работы он постиг: академик не терпит дипломатических обходных маневров и предпочитает в деловых разговорах ясность, точность, краткость, какими бы неприятными они ни были.
— Что-нибудь серьезное?
— Не так чтобы очень, но все-таки...
Патон посмотрел на Шефа.
— А ты что молчишь? Или в вашем дуэте голы должен забивать в мои ворота ученый секретарь?
— Пока что забили нам всем, в одни институтские ворота. Чисто сработали. На высшем уровне.
Шеф нарочно начал издалека, с первых шагов Дейнеко. Ведь тема работы возникла не случайно. Первым на проблему обратил внимание сам Борис Евгеньевич Патон. Он прочел тогда об опытах американцев с торием и передал Шефу записку, где были такие слова: «Думаете ли вы об этом? Ваши соображения!» Когда это послание докатилось до отдела, на обратной стороне листка уже красовался лиловый штамп ученого секретаря: «На контроле», а в правом верхнем углу значился исходящий номер. Получив послание, Шеф только хмыкнул. Он уже читал статью в американском журнале и тоже думал об этом. Но думать — не действовать. А лиловый штампик на обороте записки требовал именно действий, быстрых и точных.
Шеф мог поручить эту тему кому-нибудь из «асов». Но все тогда были заняты горящими темами. Перспективы же этой работы оставались еще очень туманными и призрачными. Шеф рассчитал тогда правильно и другое. Проблема была новой и требовала нестандартного подхода. Необходим был человек извне, еще не отягощенный опытом, способный не просто использовать готовый арсенал исследовательских методик, а пофантазировать, поискать — этакий Колумб-металлофизик, который, считая, что ищет свою Индию, мог попутно открыть и Америку. Аспирант Дейнеко с его добросовестностью, работоспособностью и неопытностью очень для этого подходил.
Когда две недели спустя на совещании Шеф высказал свои соображения, то услышал привычное: «Действуйте».
Предвидели ли они тогда, что статья в журнале, прочитанная Патоном, и его записка, и соображения Шефа, и, наконец, выбор аспиранта Дейнеко для работы — все это выльется в добротный труд: лист сверхжаропрочного металла и диссертацию на высоком теоретическом уровне? Нет, не предвидели. В науке, даже такой конкретной, трудно предсказать результат, когда речь идет о поиске.
Не так давно в беседе с академиком Шеф как раз говорил, что, по его мнению, Дейнеко спокойно мог бы получить за свой труд и докторскую степень. Патон ответил дипломатично: «Не будем спешить». Прошло недели три. И вот теперь они, стоявшие у истоков этой работы, ее инициаторы и идеологи, столкнулись с тем, от чего давно отвыкли, на что в силу своего положения, научного авторитета перестали обращать внимание, а честно говоря, о чем просто забыли. Для них уже давно не существовали ведомственные границы и барьеры. Сегодня им о них напомнили. Неощутимо, но достаточно заметно...
Директор терпеливо слушал пересказ разговора Дейнеко с ученым секретарем смежного института и задумчиво смотрел мимо собеседников.
О чем думал он в эти минуты?
Быть может, мысленно возвращался в прошлое, хотя это ему совсем не свойственно... Ведь начинал он не на пустом месте. Не с нуля начинал...