— Ведь тогда надо переписать весь документ, — заметил докладчик.
— Правильно. Утвердить название документа, а в остальном переработать. Возражений нет?.. Перерыв...
VI
Кучук-Яценко ничуть не удивился, увидев Загадарчука раньше срока на площадке.
— Значит, сбежал?
— Сбежал, Сергей Иванович. Что я, редиска? Выдернули из грядки — давай дозревай на солнышке.
— А как жена отнеслась к побегу?
— Нормально. А с машиной-то как? Вошли в режим?
— Вошли. Варит К-700. Неплохо варит. Шов стабильный. Через неделю на смотрины из Москвы приезжают. На площадке последний блеск наводят...
Через неделю Загадарчук стоял у пульта управления и наблюдал, как москвичи в сопровождении директора осматривали машину. За десять дней до этого, узнав о предстоящем визите, Асаянц властью директора завода велел никого из ученых и конструкторов на площадку не пускать: «Сахарнову дай только волю, он и на министра не посмотрит, в последний момент вздумает что-нибудь переделать. А товар надо лицом показывать. Покрасить машину, отладить, как часы. Институтским ведь на эстетику наплевать. Лишь бы варила. Одним словом: из института никого не пускать. Беру все на себя. С Борисом Евгеньевичем договорюсь...»
И вот уверенный, плотный человек, с депутатским значком на лацкане темно-серого пиджака, с любопытством взирает на эту металлическую громаду, словно притаившуюся у черного отверстия огромной трубы. Асаянц действительно постарался, чтобы показать товар лицом. Головную часть он по совету специалистов по промышленной эстетике приказал покрасить в ярко-желтый цвет. А для сварочного агрегата, чтобы подчеркнуть его мощь, был подобран густой вишневый колер, и теперь даже на тех, кто знал К-700 вдоль и поперек, в чертежах и металле, машина производила более сильное впечатление. Все стало как-то значительнее, мощнее и вместе с тем приобрело, наконец, завершенность.
Обойдя К-700, представитель министерства спросил:
— Как ее прозвали? «Торпеда»? Ах, «Ракета»! Да, действительно похожа. Вообще, впечатляет. А как варит?
Первая проба научила осторожности. Примочки из борной — вещь хорошая, но недостаточно эффективная. Создатели машины убедились в этом на собственном опыте. И теперь сварочное пламя полыхало под защитным кожухом. Но рев стоял, как на космодроме в момент старта... Через две минуты все было кончено.
Трудно сказать, о чем думал в те минуты этот немолодой человек, опытный партийный работник, под руководством которого еще в шестидесятые годы начиналось освоение нефтяных залежей Западной Сибири, сокрытых дремучей тайгой и топкими болотами. Может быть, вспоминались ему начальные километры первого нефтепровода на суровой земле и сварщики в брезентовых робах, промерзшие на северных ветрах.
На площадке после пробы К-700 он всем подряд пожимал руки и от души повторял каждому: «Спасибо вам! Большое спасибо!»
Потом, уже в кабинете директора, был задан вопрос:
— Когда машина будет окончательно готова к испытаниям на трассе?
— А на это пусть ответят ее создатели, — заметил директор и выразительно посмотрел на Кучука-Яценко и Сахарнова.
Те переглянулись между собой. Потом каждый из них закинул голову, что-то подсчитывая про себя, вспоминая о всех огрехах, необходимых доделках. Первым закончил подсчеты Кучук-Яценко:
— Думаю, месяцев через шесть, максимум семь машина будет готова для испытаний на полигоне. Месяца полтора там. Не меньше. А потом можно и на трассу.
— Да, это наиболее реальный срок, — подтвердил Сахарнов.
Сахарнов:
«Реальный срок. А может ли существовать такое понятие в технике при доводке машины? Наверное, лучше было бы назвать это контрольной датой. Потому что нет ничего утомительней и неопределенней, чем доводка. Когда ты проектируешь, творишь машину — это трудно, но интересно. Ты живешь в стремительном ритме созидания, пусть сложном, но интересном. Тобой владеет одна главная мысль, для которой не существует ни суббот, ни воскресений, ни праздников, ни отпусков. Тут бессилен любой профсоюз.
Эта мысль поднимает тебя ночью с постели и гонит за кульман, который стоит дома. Она не отпускает тебя, когда ты, усталый, измученный, бредешь из института домой или под нажимом жены отсиживаешь в гостях положенное время. На тот период это твое главное «я». И тут уж ничего не поделаешь. Ты — главный конструктори должен найти основную идею компоновки. Это творчество, у которого свои законы, в чем-то общие для всех созидателей от физиков до актеров. Поиск — это всегда поиск.