Четверть века назад, когда Асаянц был таким же молодым, как начальник шестого, слово «интуиция» если и упоминалось, то непременно в сочетании с термином «идеализм». Тогда в ходу было слово попроще — чутье. Теперь много говорят и пишут об интуиции исследователя, артиста, поэта, рационализатора и хлебороба, свободно оперируют цитатами из великих в спорах с начальством. И уже не раз и не два слышал Асаянц на разных совещаниях и в кабинете академика, и в своем собственном высказывание французского математика Пуанкаре: «Логика и интуиция играют каждая свою необходимую роль. Логика, которая одна может дать достоверность, есть орудие доказательства; интуиция есть орудие открытия».
Сегодня день начался безоблачно. Сначала привычная планерка. Затем совещание с представителями ОТК по радостному и хлопотливому делу: Опытный завод пробил все-таки брешь в системе академических предприятий, выиграл длительную борьбу и получил на один из приборов Знак качества.
Когда Асаянц начал раскручивать всю сложную механику с выдвижением прибора на присвоение Госзнака, то от многих услышал недоуменный вопрос: «Вам-то зачем это? Ведь предприятие и так выпускает штучную продукцию! На всех выставках красуются ваши приборы!»
«Для престижа и морального стимула, — отвечал Асаянц с хитрой улыбкой. — Мы все же завод. И негоже нашей продукции даже в зарубежных павильонах демонстрироваться без Знака качества».
«Мудрите, товарищ Асаянц».
Правда, академик Патон с полуслова понял директора опытного завода, бросив краткое: «Действуйте!»
И вот первое свидетельство об аттестации получено. О нем уже знает каждый рабочий завода. Моральный стимул, конечно же, не укладывается ни в одну схему, ни в одну ведомость, ни в один цеховой журнал. И что-то в отношении людей к работе переменилось. Асаянц это чувствует.
...Второй час шло совещание в кабинете директора завода. Руководитель шестого цеха насмерть переругался с начальником производства и его замом. Асаянц помирил их и теперь вынужден был держать «вожжи» этого производственного спора в своих руках, чтобы все трое, сидящие за столом, давние товарищи еще по студенческой скамье, не зарывались и не переходили границу.
Спор шел о нормо-часах, новых станках, номенклатуре деталей, оформлении нарядов и ведении документации, о подборе и расстановке кадров, и начальник шестого жаловался на нехватку опытных мастеров, вынужденные простои и проклятую эпидемию гриппа.
Стрелки электрочасов в кабинете уже приближались к восемнадцати, когда Асаянц прервал совещание и набрал номер сборочной площадки.
— Как идут дела? Что? Нет! Работы на сегодня прекратить. Всем отдыхать. Никаких новых бдений. Только завтра. Приказываю.
Последнее слово он произнес с металлом в голосе.
Опустив трубку на рычаг, с интересом посмотрел на начальника шестого:
— А что теперь подсказывает интуиция? Закроем месячный план в срок?
Увеличенная фотокопия международной телеграммы на доске объявлений уже пожелтела от времени. И текст ее, прочитанный всеми сотрудниками второго корпуса по нескольку раз, стал привычен.
«Киев. Академику Патону. Поздравляем коллектив родного института Новым Годом. Несем научную вахту острове Кергелен. Надеемся скорую встречу. Ланкин, Непорожний, Байштрук, Позеев, Мохнач».
В тот день, проходя мимо, Шелягин подумал, что фотокопию пора снять. Скоро ребята действительно вернутся домой. Это подтверждала небольшая заметка ТАСС в утренних газетах.
«СССР — Франция: эксперимент в космосе.
Завершена подготовка к уникальному советско-французскому эксперименту в околоземном космическом пространстве. На острове Кергелен в южной части Индийского океана стоит, готовая к старту, геофизическая ракета «Эридан». Она поднимет в пределы магнитосферы Земли советский ускоритель электронов, созданный в Институте электросварки Академии наук Украины под руководством академика Б. Е. Патона...