Через некоторое время опьяненные своими успехами иезуиты смогли написать: «Наши отношения процветали, мы жили в мире и дружбе, и туземцы были очень довольны нашим добрым отношением к ним, нашей торговлей с ними, а также товарами, которые мы им давали в обмен на рабов, на слоновую кость и на фрукты. И, полностью доверяя нам, они допускали наших людей в глубь страны для меновой торговли».
Но «король дикарей», как называли португальцы Нголу Килванжи, отказался принять христианство и ни за что не соглашался продавать в рабство людей своего народа. Он посылал на продажу рабов, но очень мало и только пленных, захваченных в войне с другими племенами, и преступников, осужденных на смерть. И такого незначительного количества рабов, поставляемых «королем дикарей», было явно недостаточно португальцам, чтобы удовлетворить спрос на рабочие руки, который в Бразилии все увеличивался.
Когда иезуиты окончательно убедились, что словом божьим они не могут проложить себе дорогу к сердцу людей Нголы, они решили прибегнуть к мечу и шпаге, к этим «самым надежным средствам» превращения местных жителей в покорных овец паствы господней. Священнослужители не сомневались в том, что рано или поздно и земли и народы Нголы будут принадлежать нм. Сам король Португалии поручил им обратить народ вновь открытой страны в христианство! И они, конечно, это сделают! Тогда рабов будет столько, что все португальцы смогут обогатиться. Но пока это неосуществимо. Так как «король дикарей» до сих пор не христианин, а язычник, и, чтобы получить желаемое количество рабов, нужно воевать с ним. Так думали иезуиты.
А Паулу Диаш ди Новаиш пытался проникнуть в глубь страны, используя мирные средства. Он налаживал торговые отношения с королем Нголы. Но при этом не упускал из виду основную цель, которая привела его сюда, — легендарные серебряные рудники.
Таким образом, интересы правителя Нголы и иезуитов не сходились. В течение трех лет «слуги господни» подстрекали ди Новаиша начать войну с Нголой Килванжи. Им нужно было добыть в Нголе множество рабов и переправить их на другую сторону Атлантики.
Дело в том, что Бразилия очень нуждалась в рабах. Потому что рабы этой страны — местные индейцы — не желали работать на плантациях, убегали от хозяев в леса и, зная в них все тайные тропы, скрывались так, что их невозможно было разыскать. А если африканца привезти в Бразилию, размышляли иезуиты, то он, чужой человек в чужой стране, никогда не решится на побег. И для бразильских плантаторов африканские рабы будут находкой.
Все эти годы португальцы не могли проникнуть ни к серебряным горам, ни к золотым рекам, и никому из них еще не удалось укрыться в тени прославленных деревьев с серебряными прожилками… А те богатства, которыми жаждали завладеть иезуиты, находились не в глубинах земли, а на ее поверхности. Их можно было заполучить под звуки труб, призывающих к войне.
И в 1581 году эти трубы впервые зазвучали. Между реками Лукалой и Конго лежали владения короля амбундо. На них и обрушилось войско португальцев. Надо было запугать племена. И, чтобы впредь никто не вздумал сопротивляться, побежденным отрубали головы и отрезали носы. Отрезанными носами наполняли бочонки и отправляли в Лунду, к Паулу Диашу ди Новаишу, как военные трофеи!
Один из иезуитов рассказывает о случае, очевидцем которого он стал во время этой первой войны с амбундо: «Мы убили одного человека племени, когда он, поняв, что уже не сможет уйти от смерти, вдруг побежал навстречу нашим солдатам, а потом, остановившись, выпустил в них все стрелы, какие у него были». Вот на этой выжженной земле иезуиты обратили в христианство жителей земли Иламба. Об этих днях тоже сохранилось свидетельство одного иезуита: «Каждый священник крестил за один только день до четырехсот человек». А количество пленных, ставших рабами, было неисчислимо!
Истребительные войны, которые вели португальцы, эту охоту за рабами, амбундо прозвали «Kvata! Kvata!» — «Хватай! Хватай!»
Нгола Килванжи стойко сопротивлялся португальцам, чем вызвал в завоевателях дикую ярость. И чтобы устрашить «короля дикарей», они привязывали пленных к жерлам пушек и таким образом отсылали растерзанные тела в стан врага.
Вот во время этой первой войны на краю страны, охваченной пламенем и залитой кровью, в Кабасе у короля Нголы Килванжи родилась дочь — Нзинга Мбанди, будущая королева, ставшая впоследствии символом сопротивления ангольского народа.