— Я ничего не продавала.
— Да. Не продавала. Это бартер. Хотя потеря веса, наверное, неудобней потери тени — тем не менее всё такая же дисгармония с окружением. Но лишь так.
— Что это значит?
— Только то, что значит, — на этом Ошино закончил свою речь и хлопнул в ладоши перед грудью. — Ладно. Ясненько. Если хочешь вернуть вес, я помогу. Как и представил меня Арараги-кун.
— Так вы спасёте меня?
— Не спасу. Лишь помогу, — Ошино поглядел на наручные часы на левой руке. — Солнце ещё не село, возвращайтесь пока домой. Можешь омыть тело холодной водой и сменить одежду на чистую? А я пока здесь всё подготовлю. Ты одноклассница Арараги-куна и наверняка серьёзная ученица, сможешь выйти из дома ночью?
— Без проблем, если потребуется.
— Тогда встретимся здесь около полуночи.
— Понятно, но... чистая одежда?
— Необязательно новая. Форма тоже не подходит. То, что ты носишь каждый день.
— А вознаграждение?
— А?
— Не валяйте дурака. Это ведь не за просто так?
— Хм, хм-м.
Ошино поглядел на меня.
Словно прицениваясь.
— Ну, если тебе от этого станет легче, то скажу. Ладно, пусть будет сто тысяч йен.
— Сто тысяч... — повторила сумму Сендзёгахара.
— Сто тысяч йен?
— Поработаешь пару месяцев в какой-нибудь забегаловке. Думаю, всё разумно.
— А со мной было совсем по-другому...
— Правда? Но со старосты-тян я тоже взял сто тысяч.
— А с меня пять миллионов содрал!
— То был вампир. Что поделать.
— Не надо во всём винить вампиров! Бесит эта мода скидывать всё на других!
— Готова заплатить? — спросил Ошино Сендзёгахару, в то время как я неосознанно влез в их беседу.
— Конечно, — ответила Сендзёгахара. — Всё, что потребуется.
И теперь...
Теперь, двумя часами позднее.
Я у Сендзёгахары дома.
Ещё раз огляделся.
Сто тысяч деньги хоть и немаленькие, но вполне разумные, однако, если судить по этой комнате в шесть татами, Сендзёгахаре вряд ли посильна такая сумма.
Ничего кроме небольшого книжного шкафа, чайного столика и комода. Обычно Сендзёгахара только и делает, что читает, но здесь как-то не особо много книг, должно быть, берёт их в библиотеках и букинистах.
Прямо как в старые времена бедных студентов.
Нет, Сендзёгахара и есть бедный студент.
В школе она получает стипендию.
Ошино сказал, что у Сендзёгахары положение получше моего, но что-то мне так не кажется.
Конечно, угроза жизни и проблемы окружающим от нападения вампира это не шутки. Часто мелькали мысли, что лучше уж умереть, и до сих пор пробирает от воспоминаний.
Так что.
Наверное, неудача Сендзёгахары всё-таки удачней. Но если задуматься о том, что рассказала Ханэкава о жизни Сендзёгахары в средней школе, и сопоставить с нынешним, то придёшь к выводу, что всё не так уж радужно.
По крайней мере, даже в сравнение никакое не идёт.
Вдруг подумалось.
Ханэкава... Ханэкава Цубаса, как она?
Дело Ханэкавы Цубасы.
Цубаса, девушка с поражающими воображение перьями.
На меня напал демон, Сендзёгахара повстречала краба, а Ханэкавой овладела кошка. Всё на Золотой неделе. Иногда мне кажется, что всё это кончилось давным-давно, но на самом деле это произошло лишь несколько дней назад.
Хотя, Ханэкава почти ничего не помнит о событиях Золотой недели. Сама она знает лишь, что Ошино что-то сделал, за что она должна быть ему благодарна, и, похоже, ничего, кроме этого, но я-то всё помню.
Всё равно история неприятная.
Никогда бы и не вообразил, что кошка может быть страшнее демона. И даже после нападения вампира думаю так.
Всё-таки если смотреть со стороны опасности для жизни, то положение Ханэкавы было опаснее Сендзёгахары, однако Сендзёгахара уже бог знает сколько находится в таком состоянии.
Учитывая нынешнее состояние.
Если так подумать.
Что вообще должно произойти в жизни, чтобы доброту принимать как попытку к нападению?
Молодой человек, продавший тень.
Она, потерявшая вес.
Не знаю.
И вряд ли когда-нибудь узнаю.
— С душем всё.
Из ванной вышла Сендзёгахара.
В чём мать родила.
— Гхх!
— Дай пройти. Я не могу взять одежду, — спокойно указала Сендзёгахара на комод, который я заслонил.
— Оденься же!
— Так прямо сейчас и оденусь.
— Почему сейчас?!
— Хочешь, чтобы я не одевалась?
— Надо было там одеться!
— Я забыла взять одежду.
— А прикрыться полотенцем не могла?!
— Фи, так только бедняки делают, — открыто заявила она с невозмутимым лицом.
Очевидно, спорить бесполезно, потому я отполз от комода к книжному шкафу и сконцентрировал своё внимание на нём, словно стараясь пересчитать количество книг на полках.