То есть встретив краба.
Сендзёгахара отсекла свою мать от себя.
Перестала волноваться о том, что её мать пожертвовала её лидеру секты, что мать даже не пыталась помочь ей, что мать разрушила их семью, и что если бы Сендзёгахара не сопротивлялась тогда, то такого могло и не случиться.
Прекратила думать об этом.
Скинула тяжесть.
Естественно, сама.
Обманула судьбу.
Пожелала утешения.
— Бартер. Обмен, равноценный обмен. У крабов ведь всё тело прочно защищено? Ну, представить можно. У них снаружи панцирь. Этот экзоскелет хранит их. Ни один удар не пройдёт. И по-человечески их не поешь.
Похоже, он и правда не любит крабов.
Немного неожиданно, но, похоже, Ошино — неуклюжий человек.
— В кандзи «краб» входит кандзи «насекомое». А вдобавок к «насекомому», «вскрытие», вскрывающее насекомое. Какое ещё животное, живущее в воде, будет так описано? Ко всему прочему, у них ещё по две огромных клешни.
В заключение.
Сендзёгахара потеряла вес — скинула тяжесть, тяжёлые думы, сняла всю боль. Больше нет волнений: она отринула всё.
Потому что могла.
И, похоже, ей стало намного легче.
Именного этого она и хотела.
Потеря веса не стала существенной проблемой для Сендзёгахары. Но несмотря на это Сендзёгахара, как и тот молодой человек, продавший свою тень за десять золотых, день за днём сожалела о том, что ей стало легче.
Но не из-за дисгармонии с окружением.
И не потому, что возникли неудобства.
Не потому, что не могла завести друзей.
Не потому, что потеряла всё.
А лишь потому, что лишилась своих мыслей.
Пять жуликов.
Те пятеро никак не связаны с верой её матери, но всё равно всем им, включая Ошино, она не могла довериться полностью и верила им даже меньше, чем наполовину, потому что Сендзёгахара всё ещё сожалела. И то, что она по инерции всё равно продолжала ходить в больницы...
Всё не так.
С самого начала и до конца я ошибался.
Сендзёгахара, не имея веса...
Ничего не оставляла.
И ничего не отбрасывала.
— Особо плохого она не сделала. Если случается что-то ужасное, не значит, что обязательно нужно встретить это лицом к лицу. В этом нет ничего хорошего. Позорный побег, и никаких проблем. Убежать в секту и бросить свою дочь — полнейший эгоизм. Сейчас она вернула свои мысли, но ничего не изменится. Не согласен? Девочку, получившую облегчение, снова начнут беспокоить тяжкие мысли, мать это не вернёт, и разрушенную семью не воссоединит.
Ничего не изменится.
Ошино говорит без иронии и насмешки.
— Краб тяжести забрал её сущность, её мысли, её вес. Но тут не как с вампиром и похотливой кошкой — девочка сама пожелала этого, даже скорее сама отдала это. Бартер, ведь бог всегда рядом. Можно сказать, девочка практически ничего и не теряла. И тем не менее...
Тем не менее...
Всё же...
И поэтому...
Сендзёгахара Хитаги захотела вернуть.
Пожелала вернуться.
Воспоминания о матери, потому что уже ничего не попишешь.
Свою память и свои страдания.
Наверное, мне до конца не понять подобных вещей, и хоть я не знаю, что случится дальше, но как и сказал Ошино, ничего не изменится — ни мать, ни семья не вернутся, и Сендзёгахару лишь снова охватят тяжелые думы воспоминаний.
Но это ничего не изменит.
— Нет, не ничего не изменит, — сказала Сендзёгахара.
Красными от слёз глазами она поглядела на меня.
— Это не было напрасно. По крайней мере, я смогла завести хорошего друга.
— Кого это? — притворился я.
— Тебя, — гордо ответила Сендзёгахара без стеснения и увиливаний. — Спасибо, Арараги-кун. Я очень благодарна тебе. Прости меня за всё. Может, это нагло, но если мы продолжим нашу дружбу, я буду счастлива.
Я поражён...
Эта неожиданная атака Сендзёгахары вошла глубоко-глубоко мне в сердце.
Я же обещал съездить с ней поесть крабов.
Но думаю, всё-таки стоит подождать до зимы.
008
Эпилог, или скорее, кода.
На следующее утро, когда две моих младших сестры, Карэн и Цукихи, как обычно разбудили меня, я почувствовал жуткую тяжесть в теле. Я с огромным трудом поднялся и просто встать с кровати отняло у меня уйму сил. Суставы жутко ныли, словно я подцепил лихорадку. Вчера, в отличие от моего случая и ханэкавинового, я ни с кем не дрался и не сражался, да и мышцы, по сути, не болят, но всё тело ноет. Спускаясь по лестнице я чуть кубарем не скатился по ступенькам. Сознание у меня ясное, да и сейчас, вроде бы, не сезон гриппа, так что это за чёрт?