Поражён до глубины души.
Хотя, наверняка это наугад.
— Аромат... Значит, духи? Но Ханэкава не пользуется косметикой...
Она же была в форме. В таком виде она даже гигиенической помадой не пользуется. В ней Ханэкава как солдат, надевший форму: ни за что даже и не подумает отступить от школьных правил.
— Я говорила об аромате шампуня. В нашем классе только Ханэкава пользуется этой маркой.
— Э, реально?.. Все девушки чувствуют такое?
— В некоторой степени, — ответила Сендзёгахара, будто сказала что-то очевидное. — Это примерно так же, как ты различаешь девушек по форме ягодиц, Арараги-кун.
— Не помню, чтобы показывал такую суперспособность!
— Э? Нет? Не можешь?
— Не делай такое удивлённое лицо!
— Разве не ты говорили мне недавно «ты точно родишь здорового малыша, у тебя таз такой подходящий для лёгких родов, ухе-хе-хе-хе».
— Это же обычный извращенец!
Вообще, я ни за что бы не стал так гадко смеяться и говорить, что у тебя форма бедёр подходит для лёгких родов тоже не стал бы.
— Так Ханэкава-сан приходила.
— …
Жутко.
Хочется бежать.
— Ну, приходила. Но уже ушла.
— Ты её позвал, Арараги-кун? Ох право, Ханэкава-сан ведь живёт здесь. Она могла бы помочь.
— Нет, никого я не звал. Она просто мимо проходила. Как ты.
— Хмм. Как я?
«Как я», повторила Сендзёгахара.
— Как-то неожиданно, всё так наложилось друг на друга. Ханэкава-сан что-нибудь сказала?
— Например?
— Что-нибудь.
— Да нет, ничего. Пара слов... Потрепала Хачикудзи по голове, библиотека... Нет, не в библиотеку, но куда-то ушла.
— Потрепала по голове, значит. Хм-м. Ясно... Неужели и Ханэкава-сан такая?
— А? Любит детей? В отличие от тебя.
— Мы, конечно, разные с Ханэкавой-сан. Да, неодинаковые. Разные... Что ж, прошу меня извинить, Арараги-кун.
Сендзёгахара резко приблизила своё лицо к моему. Я задумался, что же она делает, но, похоже, она принюхивается ко мне. Ну, не ко мне, возможно, она...
— Хм.
Вернулась в прежнее положение.
— Не похоже, что тут была любовная сцена.
— Чего? Ты проверяла не крутил ли я с Ханэкавой? Судить о такой по силе запаха... Ну ты даёшь.
— Не только. Теперь я знаю твой запах, Арараги-кун. Предупреждаю, с этого момента все твои передвижения находятся под моим надзором.
— Это вообще реально?..
Ну, вообще, не думаю, что нормальные люди способны на такое, и даже Сендзёгахаре с её повышенным обонянием не превзойти этого. Хм... Пока Сендзёгахары не было, мы с Хачикудзи успели два раза подраться, разве на мне не должен остаться её запах? Сендзёгахара никак на это не высказалась. Она уже видела один раз, наверное, сопоставила... А может, Хачикудзи использует шампунь без запаха. Ну, всё равно это неважно.
— Так Ошино всё тебе рассказал, Сендзёгахара? Говори скорей, как нам проводить её до дома?
Слова Ошино на самом деле глубоко запали мне в голову — если только Цундере-тян, в смысле Сендзёгахара, послушно расскажет тебе.
Потому я, естественно, поспешил расспросить Сендзёгахару; Хачикудзи с тревогой глядела на неё.
— Всё наоборот, — ответила Сендзёгахара. — Арараги-кун. Мне, похоже, следует извиниться перед тобой, так сказал Ошино-сан.
— А? Ты съезжаешь с темы на полпути? Да ты реально мастер изменять направление разговора. Наоборот? Следует извиниться?
— По словам Ошино-сана, — как ни в чём не бывало продолжала Сендзёгахара. — Истина была одна, но результат изменился, когда появилось два видения. Уже нельзя судить, чьё видение правильное, ведь твою правоту не доказать в этом мире.
— …
— Но неправильно и просто признать свою неправоту. Он и правда... проницателен.
Ненавижу.
Такое.
— Но... О чём ты? В смысле, не ты, Ошино. Что-то я не особо углядываю связи...
— Освободиться от улитки, от заблудшей коровы, очень просто, Арараги-кун. Если описать словами, очень просто. Ошино-сан сказал так: покуда идёшь с улиткой, блуждаешь, оставишь улитку — перестанешь блуждать. Вот.
— Теряешься, потому что идёшь с улиткой?
Настолько просто, что я не особо понимаю.
Такое ощущение, будто чего-то не хватает. Похоже, Ошино сам что-то опустил. Я взглянул на Хачикудзи, она никак не отреагировала. Однако по её плотно сжатым губам можно понять, что слова Сендзёгахары всё-таки подействовали на неё.
Ничего не сказала.
— Не нужно никого изгонять и никому молиться. Это не одержимость и не преграда. Так же, как и у меня с крабом. И тут же, человек, ставший целью, приближается к странности. Более того, это происходит не неосознанно или подсознательно, это твёрдый выбор. Человек сам идёт с улиткой. По собственному желанию следует за ней. И потому теряется. Так что, Арараги-кун, если оставишь улитку, всё придёт в норму.