Полная капитуляция.
Ну, учитывая её строгость поведения и высокое чувство нравственности, события прошлой недели должны действительно задеть её до глубины души, если не травмировать, так что, думаю, лучше нарочно особо не углубляться в это дело. У Сендзёгахары это уже болезнь, а не просто особенность характера.
— Но мы отвлеклись, — сказала Сендзёгахара, быстро вернувшись к своему спокойному тону. — Может, всё-таки есть что-то, Арараги-кун? Может, мне просто-напросто помочь тебе с чем-нибудь?
— Да не с чем мне помогать.
— Я не особо красноречива и красиво сказать не могу, но я хочу помочь тебе, Арараги-кун, правда хочу.
Да уж не сказал бы, что не красноречива.
Скорее даже наоборот, язык подвешен что надо… Однако Сендзёгахара Хитаги...
Всё-таки, хм, не такая уж и плохая по сути.
Например, все эти не исключённые желания.
Думаю, сейчас не та ситуация, в которой можно бездумно выдавать грязные желания.
— А может, хочешь, чтобы я показала тебе, как перестать быть хикикомори?
— Никакой я не хикикомори. В какой вселенной у хикикомори есть горный велосипед?
— Почему бы и нет? Не стоит смотреть так предвзято на хикикомори, Арараги-кун. Он может снять колёса и так кататься по дому.
— Это же велотренажёр.
Хикикомори-зожник.
Ну, всё может быть.
— Но ты так-то внезапно заговорила о помощи.
— Ну, очень может быть. Сегодня у тебя невсклоченные волосы, Арараги-кун.
— Хочешь сказать, моя главная проблема – всклоченные волосы?
— Не выдумывай. Эй, да у тебя оказывается жуткая паранойя. Арараги-кун, обчитался между строк, наверное?
— А как ещё-то это понимать…
Чёрт.
Она словно роза, шипы у которой даже на лепестках.
— Думаю, та девушка из класса, что добра ко всем, кроме себя самой, тоже помогает тебе с проблемами.
— Ну что за слова!
Пока я наконец не скажу что-нибудь, эта канитель будет продолжаться вечно.
Эх…
Пора это остановить.
— Ладно… Проблема, значит. Ну, может, это и вовсе никакая не проблема.
— О. Уже что-то.
— Одна небольшая трудность.
— Что же это? Я слушаю.
— А ты решительна.
— А то. Сейчас решится, смогу ли я отдать тебе долг. Это трудно рассказать другим?
— Нет, это не совсем такое.
— Тогда расскажи. Выговоришься, и полегчает, так, вроде, говорят.
…
Сказал самый скрытный человек, которого я знаю.
— Ну… я поссорился с сестрой.
— Не думаю, что буду здесь чем-то полезна.
Быстро же сдалась.
Даже до конца не дослушала…
— Ты, хотя бы, дослушай.
— Хотя бы?..
— Тогда: ты сначала дослушай.
— Это ведь то же самое.
— «Сначала» значит, сперва послушай, а потом уже говори.
— А, ну, ладно.
И хоть я и недавно решил для себя сделать эти слова табу.
Но процесс уже пошёл.
— Знаешь, сегодня же День матери.
— М? А, ну да, вроде бы, — как ни в чём не бывало подтвердила Сендзёгахара.
Похоже, я зря волновался.
Вот мы и подошли к моей проблеме.
— Так с которой из сестёр ты поссорился? У тебя их ведь две.
— А, ты же знаешь. Ну, скорее со старшей, хотя на самом деле с обоими. Что бы они ни делали они всегда и везде и при любых обстоятельствах вместе, абсолютное единение.
— Они ведь огненные сестры из Цуганоки.
— Ты и их прозвище знаешь…
Ну и дела.
Хотя мне не очень-то и нравится это прозвище моих сестёр.
— Они обе очень привязаны к матери, и она сама носится с ними как заботливая кошка, и…
— Ясно, — оборвала меня Сендзёгахара с видом, словно сказано уже достаточно. Так и не дождалась, пока я закончу. — И сегодня, в День матери, непутёвому старшему сыну не нашлось места в родном доме.
— Как-то так, да.
И пусть про непутёвого старшего сына было очередным оскорблением, сказанным как бы между прочим, однако это никакое не преувеличение, так что я молча проглотил её слова.
Не сказал бы, что мне не нашлось места.
Просто чувствую себя там неуютно.
— И ты уехал кататься по округе. Хм-м. Но я всё равно не понимаю. Почему это привело к ссоре с сёстрами?
— Рано утром, когда я уже собирался по-тихому улизнуть на велосипеде, меня поймала сестра. Мы поругались.
— Поругались?
— Сёстры, наверное, хотели отпраздновать вместе со мной, но я-то не могу.
— Не можешь, значит. Поэтому? — многозначительно повторила Сендзёгахара.
Наверное, хотела что-то этим сказать.
«Роскошная проблема».
Для Сендзёгахары, живущей без матери, это будет так.
— В средней школе девочки часто ненавидят своих отцов, так может, у парней так же с матерями?
— Эх… Нет, мне не трудно с ней, и я не ненавижу её, просто мне как-то неловко рядом с ней, да и с сёстрами, если честно, тоже…
«Братик, вечно ты такой».
«Всегда ты так…»
— Но, Сендзёгахара. Проблема не в этом. Ссора с сестрой, День матери, это неважно. Это не только сегодня, такое случается каждый праздник. Просто, знаешь…
— Что просто?
— Короче, сколько тут ни говори, но я сам не могу отпраздновать День матери, сам разозлился на слова сестры, которая младше меня на четыре года, это показывает насколько я ничтожен, но как бы это не раздражало, уже ничего не поделать.
— Хм-м… Запутанная проблема, — проговорила Сендзёгахара. — Настолько закручена, что преобразовалась в метапроблему, что-то вроде, что было раньше: курица или яйцо.
— Яйцо было первей.
— Спорно.
— Она не запутанная, а просто жалкая. Такая же ничтожная, как и я. Только подумаю, что мне придётся извиняться перед сестрой, то уже совсем не хочется возвращаться домой. Хоть всю жизнь в этом парке проведи.
— Не хочется возвращаться домой?..
Сендзёгахара вздохнула.
— Боюсь, мне не по силам справиться с твоей ничтожностью…
— Хоть бы попыталась…
— Конечно же, мне не по силам справиться с твоей ничтожностью…
— …
Предсказуемо, но она сказала это таким жалостливым тоном, что я ещё больше погрузился в пучины отчаяния. Ну, я бы не назвал это таким уж отчаянием, но достаточно, чтобы усилить моё отвращение к себе.
— Вообще никудышный человек. Если уж беспокоиться, то я хотел бы волноваться о счастье человечества, о мире во всём мире. Но меня заботят только свои мелкие проблемки. Ненавижу.
— Мелкие…
— Можно сказать даже убогие. Это как раз за разом вытягивать омикудзи27 «малая удача», такая вот убогость.
— Тебе не стоит отрицать своё обаяние, Арараги-кун.
— Обаяние… Всё моё обаяние в вытягивании «малой удачи»?..
— Шутка. К тому же твоя ничтожность это не как вечно вытягивать «малую удачу».
— Хочешь сказать, в вытягивании «огромного несчастья»?
— Совсем нет. Это не так уж сильно… или скорее, некрасиво. Твоя ничтожность, Арараги-кун, это… — Сендзёгахара сделала паузу, дабы добавить веса своим словам, а затем высказала: — Это как вытянуть «огромную удачу», но вчитаться и понять, что ничего в целом хорошего там не написано, вот какая ничтожность.
Я осторожно обдумал и пронёс через себя смысл этих слов.
— Проклятая ничтожность! — крикнул я.
О таких ничтожностях я ни разу и слыхом не слыхивал… Придумала такое… Опять – или скорее, снова – понимаешь, насколько она зловещая.
— Но, если оставить в стороне твою маму, ссора с сестрой может оказаться довольно незначительной. Арараги-кун, ты ведь наверняка любишь своих сестёр.
— Мы только и делаем, что дерёмся.
Просто сегодня по-другому.
Но сегодня и день особый.
— Значит, они не милы твоему глазу, бедные младшие сестрёнки.
— Никакие они не бедные!
— А ещё это может быть обратным выражением любви. Ты сисконщик оказывается, Арараги-кун.
27
Гадание через свернутые бумажные полоски, в которых написан ваш уровень удачи: от огромной удачи до огромного несчастья.