Вот и не хотела говорить со мной о таком.
Кругом одни проблемы.
— Нет, дело вовсе не в Дне матери. Я хочу попасть к маме в любой день.
— Ясно...
— Но не могу дойти.
— …
После развода её мать переехала.
Девочка не могла встретиться с мамой.
Но хотела.
И Хачикудзи пошла повидаться с ней.
Попыталась.
Собрала рюкзак... А затем...
А затем... Улитка.
— И ты встретила?
— Встретила? Ты о чём?
— Хм-м.
Сколько же раз она пыталась попасть к маме?
И ни разу не смогла дойти.
После бесчисленных неудачных попыток, может показаться, что она просто дура... Но я приятно удивлён, что она до сих пор не сдалась.
Но тем не менее.
— …
Ну, не стоит так говорить, да и случаи не идут ни в какое сравнение, так как её проблема в бесчисленных попытках повидаться с матерью, но по сравнению с моими трудностями или Ханэкавы с Сендзёгахарой, это куда безопасней: ни физических, ни психических проблем, можно сказать, тут лишь проблема феномена — и ничего внутри неё самой.
Проблема снаружи.
Её жизнь вне опасности.
Повседневность лишена перегибов.
Так мне думается.
Но какой бы это не было правдой, я ни при каких обстоятельствах не должен говорить с Хачикудзи с таким бывалым видом. Я не имею права говорить ей такое, несмотря на весь мой «опыт» весенних каникул.
Так что я постарался не сболтнуть лишнего:
— Это ужасно.
Я сказал лишь это.
В глубине души я правда так чувствовал.
И жутко захотелось потрепать её по голове.
Ну я и потрепал.
— Ам!
Она цапнула меня за руку.
— Ух-ё! Ты чего вытворяешь?!
— Ур-р-р-р-р!
— Больно! Больно, больно, больно!
О-она не скрывает так смущение, не дурачится и не шутит, всерьёз кусанула изо всех сил... Прямо чувствую, как зубы Хачикудзи прорвали кожу и вонзились в плоть, тут даже глядеть не надо — по любому уже кровь выступила! Чего это она так разошлась... Не может быть, неужели я не заметил и не понял, как началось...
Битва уже началась?!
Я крепко сжал кулак свободной от её зубов руки. А затем вдарил Хачикудзи в солнечное сплетение. Солнечное сплетение — одна из ключевых точек человеческого тела, с которой стоит считаться. Хачикудзи не отпустила тисок своих зубов, однако на миг сила её хватки ослабла, и это решило всё. Я воспользовался этой возможностью и изо всех сил дёрнул рукой. Хачикудзи отдала все силы укусу, полностью открылась и, как я и думал, с лёгкостью растянулась на скамейке.
Я разжал кулак и обхватил беззащитное тельце Хачикудзи — моя ладонь наткнулась на поразительные округлости пятиклассницы, но я не лоликонщик и даже не заметил сего факта, потому не колеблясь рванул безвольное тело девочки. Её зубы не покинули моей плоти, а тело тут же закрутилось, оставив неподвижной лишь голову. Но это не проблема. Раз она держится за мою руку зубами, то есть риск, что при ударе в голову, она отлетит. Кроме того, закрученное тело Хачикудзи предстало передо мной, подобно стопке плиток для каратиста, и стало мишенью моих атак.
— Кх!..
Всё кончено.
Она наконец расцепила зубы.
Её тут же вырвало.
А затем она рухнула без сознания.
— Пф, ну это уже совсем не смешно.
Я легонько потряс укушенной рукой.
— Во второй раз победа кажется такой лёгкой...
У нас тут старшеклассник, который дважды побил младшеклассницу до потери сознания, причём бил по жизненно важным точкам, вдобавок ещё и корчит из себя отъявленного нигилиста.
Я.
…
Ну, захваты, удары и броски это ещё куда ни шло, но вот бить кулаком девочку — уже нет.
Арараги Коёми уже достаточно заслужил себе звание отвратительнейшего человека, и Сендзёгахаре Хитаги даже не нужно для этого падать ниц обнажённой.
— Эх... Но ты меня так резко кусанула.
Я поглядел на рану от укуса.
Жесть... Серьёзно, даже кость видно... Не думал, что человек способен на такое...
Ну, рана-то у меня.
Несмотря на боль, такая рана мгновенно сама собой излечится.
С чавканьем рана быстро затягивается, словно при быстрой перемотке или отмотке назад... Это напомнило насколько сейчас моя жизнь отличается от нормальной. Это вернуло меня в мрачное, тягостное настроение.
Ты действительно никчёмен.
Отвратительнейший человек? Смешно.
Ты в самом деле думаешь вернуться к человеческой жизни?
— Ну и жуткий у тебя вид, Арараги-кун.
В этот момент.
Меня вдруг кто-то позвал.
На мгновение я подумал, что это Сендзёгахара, но тут же отбросил этот вариант. Она никогда не говорит таким весёлым голоском.
Там оказалась староста.
Ханэкава Цубаса.
Даже в воскресенье она не изменила школьной форме, ну, думаю, это впилось в само её естество, «торэ отличницы»: те же очки и та же причёска, единственное отличие — сумка у неё в руке.
— Х-Ханэкава.
— Так удивился. Ну да это нормально, — захихикала Ханэкава.
Беззаботная улыбка.
Хачикудзи недавно расплылась в точно такой же...
— Ну так что? Чем ты здесь занимаешься?
— Н-ну... А ты?
Мне не скрыть волнения.
И сколько она успела увидеть?
Если сама серьёзность и нравственность, непорочная Ханэкава Цубаса узрит мои издевательства над младшеклашкой, жди беды, и Сендзёгахара по сравнению с этим и рядом не стояла...
Я не хочу вылететь из школы на третьем году...
— А, я-то? Я живу неподалёку. Если уж так говорить, то что тебя сюда привело, Арараги-кун?
— Ну-у.
А, точно.
Сендзёгахара и Ханэкава же учились в одной средней школе.
А раз она муниципальная, то они должны жить в одном школьном округе, так что ничего удивительного, что старое местообитание Сендзёгахары пересеклось с местом жительства Ханэкавы. Но ходили они в разные начальные школы, значит, не так уж и близко...
— Да ничего такого не делаю, просто, так сказать, время убиваю...
Ох.
Я сказал «убиваю время».
— Ах-ха. Время убиваешь, значит, ладненько. Хорошо, когда нечего делать. Так свободно. Я вот тоже время убиваю.
— …
Всё-таки они с Сендзёгахарой совершенно разные.
Одинаково умны, но какая разница между лучшей в классе и просто лучшей.
— Ох, понимаю тебя, Арараги-кун. Дома мне не посидеть, а библиотека закрыта, так что воскресенье я посвящаю прогулкам. Полезно для здоровья, знаешь ли.
— Больно ты о нём печёшься...
Ханэкава Цубаса.
Девушка с поражающими воображение перьями.
В школе она сама серьёзность и нравственность, непорочность и чистота, староста старост, да и просто безупречная девушка, но вот дома у неё разлад.
Разлад, а за ним и искажение.
И как следствие в неё вселилась кошка.
Проникла в трещину в её сердце.
Хороший пример того, что никто не может быть идеальным. Но проблема разрешилась, и кошка сгинула, она лишилась всех воспоминаний, а раздор и искажение никуда не делись.
Продолжаются до сих пор.
Такие дела.
— То, что библиотека закрыта по воскресеньям, говорит о низком уровне культуры моего района, аха, это угнетает.
— Я даже не знаю, где у нас библиотека.
— Как нехорошо. Не сдавайся. До экзаменов ещё есть время, ты сможешь, если постараешься, Арараги-кун.
— Ханэкава, беспричинное ободрение куда больней обоснованного оскорбления.
— Арараги-кун, ты же неплох в математике? Странновато, что человек понимает математику, но не понимает остального.
— В математике запоминать много не надо. Удобно.
— Как всё вывернул. Ну и ладно. О, секунду. Ты здесь с младшей сестрёнкой, Арараги-кун?
Ханэкава улыбнулась Хачикудзи, растянувшейся на скамейке.
— Мои сёстры постарше будут.
— Насколько?
— Они уже в средней школе.