— О, Арараги-сэмпай.
— Привет, Камбару. У меня есть к тебе небольшое дело.
— Ясно. Тогда...
Камбару ничего не спросила в ответ, просто ответила.
Словно это предустановленная гармония.
— После уроков я хочу сводить вас к себе.
Так...
Дом Камбару Суруги, здание в японском стиле.
Если это просто разговор, то идти к Камбару совсем не обязательно, можно воспользоваться пустым классом, крышей или спортплощадкой, или зайти в какую-нибудь забегаловку, если школа не годится. Так я и сказал, но у Камбару, похоже, есть свои причины поговорить со мной у себя дома.
Если есть причина, почему бы не согласиться.
Спрашивать не обязательно.
— С чего бы начать, Арараги-сэмпай... На самом деле с красноречием я не блистаю, так что не знаю, как следовать в таком случае, но, ну, сначала надо...
Камбару быстро встала на колени и склонила голову.
— Думаю, мне нужно извиниться за вчерашнюю ночь.
— О-о...
За день тело восстановилось, но боль всё равно оставалась, я погладил живот и кивнул.
— Значит, это всё-таки была ты.
Дождевик.
Резиновые перчатки и сапоги.
При недавней уборке они валялись вперемешку с остальной одеждой.
И спрашивать ничего не нужно.
— «Всё-таки», досадные слова, Арараги-сэмпай. Какой вы утончённый человек. Вы видели меня насквозь, да? Иначе ни за что не пришли бы ко мне.
— Не совсем... догадка. Рассудил по силуэту, контурам и телосложению... потом сопоставил с тем, кто знал, что я иду к Сендзёгахаре домой на подготовку, пораскинул мозгами, ну и... Ну, я уже пришёл, так что рассуждать, правильно ли это, нет смысла.
— Хм, ясно. Проницательно, — Камбару сияла неподдельным восхищением. — О, это как истории про парней, которые различают девушек по форме бёдер?
— Совсем нет!
Да и какие к чёрту бёдра под дождевиком?!
— Извините, я не собиралась этого делать.
Камбару снова склонила голову.
Думаю, её извинения искренни.
Однако, если она не собиралась делать этого... то что же собиралась? Очевидно, цель — я... однако даже так, возможно ли что-то ещё?
— Ну, извинения извинениями, но я хочу знать, зачем тебе это. Нет, зачем тебе вообще всё.
Зачем.
Не сказать, что мне ничего не пришло в голову.
Хоть я ничего и не сказал о той сцене, но в некоторой степени отправной точкой, возможно, было то, что Камбару надела тот дождевик.
Однако...
— Вообще, та сила, сверхсила...
Аномальная сила.
Странность.
Сломать велосипед словно картонный.
Раскрошить ударом бетонную стену.
А затем и человека...
— Хочу узнать... да. Вообще ты...
— М-м-м. Если уж с чего-то начинать, то, наверное, с этого. Да, но... сначала, Арараги-сэмпай, я хочу спросить, вы из тех, кто верит в таинственные вещи?
— Таинственные?
Это она о... А, ясно.
Камбару не знает обо мне. Не знает о моём бессмертном теле, раны прошлой ночи на котором затянулись прямо на глазах. Поэтому такое начало... Нет, не поэтому.
Если Камбару и не знает обо мне, она знает о Сендзёгахаре. Узнала про её таинственный секрет даже раньше меня. Поэтому я как парень Сендзёгахары не могу не знать о её таинственном секрете, то есть, похоже, Камбару сейчас меня проверяет.
— Не понимаете? Другими словами, я про то, поверите ли вы в то, что видели собственными глазами?
— Я верю только в то, что вижу своими глазами. Поэтому верю всему, что видел. И в случай Сендзёгахары тоже.
— Так вы и это узнали?
Камбару не выглядела ни виноватой, ни смущённой.
— Однако. Не поймите неправильно. Я вовсе не преследовала вас, потому что хочу узнать о Сендзёгахаре-сэмпай.
— Э?.. Правда?
Я был уверен, что так и есть.
Разве не для того, чтобы проверить слухи о том, что мы с Сендзёгахарой встречаемся? И вчера, когда она услышала, что я иду заниматься домой к Сендзёгахаре, где мы будем вдвоём, разве так не развеялись её сомнения?
Нет, это, конечно, так.
Не думаю, что тут что-то не сходится.
Какая же ещё может быть причина для всех этих тасканий?
— Вас же называли Вальхалакомбо, верно?
— О да. Впечатлена, что вы столько знаете, Арараги-сэмпай. Вы получили наивысшую оценку, я недооценивала вас. Даже нет, моей системы не хватит, чтобы оценить вас, Арараги-сэмпай. Чувствую, вы за гранью моего воображения.
— Я просто спросил кое-кого...
Она выстраивала изящные фразы, и при этом ни грамма шутовства или лести, в какой-то степени её речь — произведение искусства.
— Я слышал, откуда оно пошло. Весьма продуманно.