Наверно, для робкой Сэнгоку как-то слишком жёстко, когда вампир, хоть и ребёнок, глядит на неё. Ну, этот укоризненный взгляд, словно у Ойвы-сан из Ёцуя кайдан5, даже меня, глубоко связанного с Шинобу, пробирает… чего уж говорить про Сэнгоку Надэко.
— Нет, — сказала, однако, Сэнгоку. — Это девочка правда глядит так на всех, но… думаю, на братика Коёми с Ошино-саном и Надэко с Камбару-сан смотрит по-разному.
— Да?..
Как же.
Я не очень понял.
— Имеешь в виду, что по-разному смотрит на мужчин и на женщин?
— Ну… наверное.
— Хм-м.
— Надэко… хорошо чувствует, как смотрят, поэтому поняла… почувствовала, что Надэко и Камбару-сан эта девочка ненавидит.
— Ненавидит… как-то странно.
Странный, необычный разговор.
Я бы сказал, невероятный.
Ребёнок она сейчас миленький, но её истинная сущность — странность, суть её — вампир, в основном люди ей не интересны. И Сэнгоку с Камбару или я с Ошино, все мы должны выглядеть для неё одинаково. Различие между мужчинами и женщинами весьма сомнительное.
Тем более любовь и ненависть.
Хотя…
Ну, только я исключение, наверное.
— Но, возможно, так оно и есть, Сэнгоку… интересно, почему? Спрошу у Ошино.
— Ошино-сана… братик Коёми, ты не спросишь напрямую Шинобу-тян?..
— Раньше она была довольно говорливой, — сказал я с горькой усмешкой.
На самом деле ничего, кроме горькой усмешки это не вызывает.
— Сейчас она полностью закрылась. Уже больше двух месяцев она не говорит. Совсем.
С весенних каникул уже больше двух месяцев.
Ни слова от неё не слышал.
Не видел смысла, потому и не узнавал, но Ошино, наверное, тоже.
Что поделать.
Ничего.
— Вот как…
— Думаю, это важно. Абсолютно отказаться от того, что хочешь сказать. И тем более сдерживать то, чего хочет сказать мне…
Упрёки.
Ненависть.
Ничего из этого не говорит.
Ну, может, только в словах это не выразить, но даже такие чувства ко мне не обращались.
— Разве не наоборот? — с удивлением проговорила Сэнгоку. — Тогда получается, братик Коёми преступник…
— Преступник, — оборвал я. — В деле Шинобу я правда больше преступник, чем жертва, Сэнгоку. Ну, чувствую, мне надо извиниться, но в том деле Шинобу обвинять совершенно не стоит.
— А, хорошо…
Сэнгоку кивнула, хоть и не выглядела удовлетворённой. Ну, ничего удивительного, что Сэнгоку не очень понятны мои отношения с Шинобу. Мне самому они не очень понятны.
Знаю только одно.
Всю свою жизнь я потрачу на Шинобу, это мой единственный способ искупления как преступника.
Но всё тщетно.
Тем не менее я думаю.
Продолжаю думать.
Что прекрасный голос этого вампира я уже не услышу никогда.
— Ну, — заставил я себя заговорить весёлым тоном, чтобы развеять потяжелевшую атмосферу. — Наверное, тебе будет лучше больше не пересекаться с Ошино и Шинобу. Чем больше знаешь о странностях, тем, наверное, сложнее после пройти, но именно потому что знаешь, сможешь уклониться от них.
— Хорошо… Но Надэко не поблагодарила Ошино-сана и…
— М-м. Чувствую, он такое не очень любит… но правда. Видеться постоянно это довольно уныло. Намекает на трудности.
Быть связанным со странностью вещь неприятная.
Хотя.
Может и нет.
Я и Ханэкава, я и Сендзёгахара, я и Хачикудзи, я и Камбару — со всеми меня связали странности. Так что не такие уж и неприятные, надо сказать.
Даже встреча с Сэнгоку так произошла.
— Ну, вчера всё так сумбурно вышло, и нам пришлось скрываться, но ты можешь встретиться с сестрой. Она сказала, что помнит тебя.
— В-вот как… Рара-тян.
— Ага. Так что можешь сходить ко мне.
— Правда? В комнату братика Коёми?
— Ага.
Думаю, выйдет проблемка с моей комнатой…
Дом, скорее.
— К-когда. Когда можно будет прийти?
— М-м. Да как закончится культурный фестиваль…
И когда я пытался припомнить свои планы…
— О, Арараги-кун? — прозвучало со спины. — Что ты здесь делаешь?
Я развернулся — там оказалась Ханэкава.
Ханэкава Цубаса.
Староста моего класса, отличница, с которой я только что занимался подготовкой к культурному фестивалю. Сегодня я заносил ключи от класса в учительскую, потому она должна была выйти раньше меня, но почему же она оказалась позади?
Ханэкава быстро подошла ко мне, развернулась передо мной и увидела Сэнгоку. Сзади девочку не было видно за моей фигурой.
— А… Э-эм?
— А, Ханэкава, я о ней вчера рассказывал… — начал было я.
— П-п-п-п-п-простите! — проговорила Сэнгоку надломившимся голосом, сразу же развернулась и, покраснев, чего ни за что не скажешь о Камбару, унеслась прочь от Наоэцу со скоростью близкой к бегу Камбару.