Если так, то это о Шинобу.
Он специально упустил Шинобу, знал, поэтому и упустил. Наверняка сам не вынуждал её сбежать, но увидел в этом хорошую возможность. Вредокошка как раз… нет, совсем не как раз появилась, пришлось втянуться в это. В общем, Ошино планировал исчезновение Шинобу как тест для меня… или нет, как прощальный подарок.
И когда я кинулся искать Шинобу, он убедился в чём-то во мне — после того, как отпустил вредокошку, собрал пожитки и ушёл отсюда. Убедился, что я смогу справиться сам и с Ханэкавой, и с Шинобу.
Этот вертопрах в гавайской рубахе.
Разгульник.
Ничего крутого.
Прошёл целый день, должно быть, Ошино перебрался в другой город и уже там занимается своими наблюдениями и исследованиями — наверное, вдруг мимоходом спас кого-нибудь от напавшей странности.
Да.
Наверняка спас.
— Он действительно… — сказал я.
— Да, он… — проговорила Сендзёгахара.
— Он на самом деле… — продолжила Ханэкава.
— Угу, он без сомнений… — согласилась Камбару.
А затем мы все хором добавили:
— Добряк.
Ошино Мэмэ…
Легкомысленный, циничный, вульгарный, сварливый, нескромный, возбудимый, вредный, несерьёзный, любитель поиграться, капризный, эгоистичный, лживый, бесчестный — насквозь добрый и хороший человек.
И так вот мы разошлись по домам. Первой убежала Камбару, затем отделилась Ханэкава, и под конец я проводил Сендзёгахару до дома. Она впервые, то есть, наконец приготовила для меня. Этот вкус, её мастерство, м-м, прямо даже и словами не передать.
С тех пор как встретил странность.
Я не могу делать вид, будто ничего не было, я помню.
Но всё в порядке.
Я знаю.
В этом мире есть тьма и те, кто в ней живёт.
Одна из них, например, живёт в моей тени.
И, видимо, этой золотоволосой девочке там удобно.
Когда я вернулся, времени ещё оставалось, так что я поел, принял ванну и быстро лёг спать. А завтра меня обязательно разбудят мои младшие сёстры.
Завтра наконец Культурный фестиваль.
И программа нашего класса — комната страха.