Хань крутил в свободной руке ручку и не сводил взгляда с доски. Неожиданно та самая ручка юрко слетела вниз между влюбленными и негромко упала на деревянный пол. Лу механически потянулся за ней, случайно задев грудь Чунтао головой и дыша ей прямо в живот. Поднял предмет, выровнялся. Тан вздрогнула от неожиданности и потупила взгляд куда-то в сторону, лишь бы не смотреть на шатена. Закусанная до дыр губа сильно пострадала, от чего начала кровоточить да болеть. Хань мгновенно заметил изменения в девушке. Задумался. Прокрутил в голове все, что произошло и вдруг резко усмехнулся, затягивая Чун чуть ли не в подмышку. Лу хотел засмеяться, но старательно сдержался. Слишком мило!
— Кто же знал, что ты у меня такая? — хихикнул парень, заставляя художницу краснеть пуще прежнего.
— Какая? — надула губки Тан. Ответ мог ей совсем не понравится.
Но Хань не ответил и лишь взъерошил её и без того спутанные волосы.
***
Время бежит скоротечно, когда в животе бабочки, а каждое мгновение рядом с предметом обожания кажется до безумия сладостным и желанным. Чунтао четко ощутила это на себе, когда час в компании шатена молниеносно канул в прошлое, и заставил безрадостно брести в сторону гардероба в гордом одиночестве. Хань, чем-то до одури довольный, пошел на тренировку и строго направил девушку домой, серьезно заявляя, что ей срочно нужно отдохнуть, а он свяжется с ней ночью.
Чунтао плыла в потоке студентов в широком коридоре, словно одурманенная или опьяненная алкоголем, потому что изредка покачивалась из стороны в сторону. Смысл слова «контроль» мерк в её сознании, поскольку волнительные моменты мелькали перед глазами, заставляли сердце щебетать, но самое главное — дарили невероятное счастье.
Тан со скоростью улитки добралась с четвертого этажа на первый и на автомате пошла в нужном направлении. Гул студентов не угасал, но в какой-то момент она различила в нем четкое имя Ли и, подобно резко выброшенной в реальность, удивленно застыла на месте. Мужской голос что-то яростно нашептывал и в манере речи отчетливо слышалась настойчивость и, почему-то, страх.
— Никогда больше не смей приближаться к Ли Хе Рин, поняла? Я буду следить за тобой, До Тэ Ен! — тревожный мужской голос звучал за стеной, которая отделяла поворот в сторону гардероба. Чунтао прислушалась.
— Тебе-то какое дело? Ты уже не в той роли, чтобы заботиться о Ли Хе Рин, понял?! — яростно шипела девушка.
— Тэ Ен! Не забывай о нашей дружбе, — пригрозил студент. — Я вычеркну тебя из памяти, если ты опустишься до такой низости.
— Ой, иди к черту! — рявкнула незнакомка. До слуха художницы донесся звук уносящихся вдаль шагов.
Тан рвано вдохнула и вышла навстречу защитнику подруги. Среди парочки людей, девушка различила одиноко зависшего на месте Ким Чунмена, прожигающего взглядом дыру в стене. «А-а, Чунмен».
— Спасибо, — Тан вернула студента в реальность мягким касанием руки. — Жаль, что она не может знать о твоих намерениях. Или?
— Нет, — выдохнул растерянный Ким. Меньше всего он хотел, чтобы его разговор кто-нибудь услышал. Особенно Тан Чунтао. — Не говори ей. Все уже в прошлом.
— Тогда зачем? — Девушка оперлась спиной к холодной стене. В его глазах все еще жила тоска. Кореец любил Хе Рин, но никогда бы не шагнул в её сторону вновь. Как? После такого предательства? Нет, для Чунмена все было в прошлом.
— Из уважения, — кивнул парень. Он наспех застегнул куртку и, не прощаясь, покинул здание.
========== 26. ==========
Так странно бывает, когда внутри перемешиваются феерия влюбленности и холодная, затягивающая тоска. С одной стороны хочется прыгать, а с другой - неподвижно лежать и ждать тепла горячих ладоней или любимый тембр голоса.
Чун так и восседала за черным креслом в редакции на первом этаже, неотрывно глядя на экран ноутбука, но мыслями блуждая где-то в совершенно другой вселенной. Бён то и дело поглядывал на коллегу, отвлекаясь на обработку, а затем снова пытаясь вернуть знакомую в реальность.
— Да что с тобой? — заныл фотограф, когда прошло уже двадцать минут. — Я хотел обсудить съемку на эту неделю, а ты зависла, как мой ноутбук при экспорте фотографий! — Бэкхен недовольно откинулся на спинку кресла.
Чунтао продолжала размышлять о Лу Хане и его очередном исчезновении. Он постоянно пропадал на тренировках и совсем перестал посещать пары. Редкие сообщения по вечерам перестали спасать от темной нависающей тоски. Мало. Этого было безбожно мало для ненасытного сердца Чун. Ведь скучать по кому-то так сильно девочке еще не приходилось. Да и влюбляться, в прочем, тоже. «Эх, когда же мы снова увидимся, Лу?».
Бён подождал несколько минут, а после гневно направился к китаянке и, схватив её за плечи, хорошенько потряс вперед-назад.
— Очнись уже! — нервно выпалил парень. — Сколько можно витать в облаках?
— Что? — меж бровей Тан пролегла неприятная складка.
— Господи, да что с тобой? Сперва отбираешь у меня самый популярный материал, а теперь вне зоны доступа! — Бён плюхнулся на соседнее кресло. Его недовольное лицо изрядно повеселило Чунтао. Девочка расслабилась, откинулась и перевела взгляд на ноутбук.
— Самый популярный материал? О чем ты? — якобы не догадываясь, художница пожала плечами и начала копаться в фотошопе.
— Твои отношения с Луханом снизили рейтинг популярности газеты! Кому теперь нужны его фотки? Из-за стресса, который я пережил, вы теперь мои должники, — пихнув брюнетку в бок, Бён устало вернулся на место. Нынешняя Чунтао его совсем не веселила. Раньше над ней можно было подшутить, а сейчас китаянка даже не реагировала на излюбленный сарказм, безразлично пожимая плечами, либо просто-напросто пропуская все мимо ушей.
— Успокойся, Бэк! Сделаю все, что попросишь, — Чун снова вернулась в воспоминания о Хане. Улыбка скоро исчезла со светлого лица девочки, глаза попутно наполнились грустью.
— Поругались что ли? Ладно уж, я сам выберу! Буду снимать встречу старшекурсников с зарубежными профессорами, а ты возьми тренировочный матч футболистов перед началом соревнований.
Желание стать популярным фотографом университета постепенно угасало внутри юноши. Бён чувствовал, что нашел что-то большее там, где искал совсем другое. И это «совсем другое» постепенно меркло в его глазах, в то время как друзья и поддержка приобрели значительный приоритет. Если в прошлом недостаток внимания заставлял фотографа вкладывать уйму усилий для достижения всеобщего признания, то сейчас это же признание ему в полной мере обеспечили Ким Мин Сок и Пак Чанёль.
Вскоре серое помещение редакции наполнилось яркой энергетикой и жизнерадостным голосом знаменитого журналиста — Ли Хе Рин. Таковой она была, поскольку поделила студентов университета на две части: первая активно поддерживала девушку и уважала за личные качества а вторая ненавидела Ли за злоупотребление властью, коей её в прошлом наделяла должность мамы, и желала ей поскорее кануть в небытие. Девушка стоически боролась с агрессией. С каждым днем она старалась больше шутить и ярче одеваться. Конечно, иногда бывало жутко тяжело, особенно от нападок Ким Чан Ру и её шайки, и хоть Хе Рин до ужаса боялась их, всегда старалась держать себя в руках.
Чун заметила в натянуто веселом голосе подруги нотки нервозности и страха. Рин порхала по помещению, цепляясь к Бэкхену и подтрунивая над парнем, от чего тот значительно повеселел и вскоре вошел в образ дивы, стреляя своим знаменитым сарказмом по всем, кто был в помещении. Как раз тогда коллектив пополнился появлением Кима. Мужчина пришел из печати и держал в руках стопку только напечатанных газет.
Пока все рассматривали свежий номер газеты на предстоящую неделю, Чун оттянула подругу в сторону окна, якобы для поиска нужной книги.