Китаянка больше не могла сдерживать слезы: они обжигали щеки, застилали глаза. Чун медленно шагала в сторону остановки. «За что? Почему?» — сознание никак не хотело принимать факт расставания. Что она сделала не так? Тан вдруг остановилась.
— Да, как ты можешь! — громко закричала Чун, повернувшись парню вслед. Истошное рыдание вырвалось наружу и, чувствуя, что ноги больше не держат, Чунтао упала на колени. Двухнедельный стресс, который она переживала лопнул подобно мыльному пузырю. Чунтао плакала. Слезы непослушно катились по лицу, но она упрямо пыталась скрыть слабость, закрывая лицо руками. — За что?!
Лухан испуганно вздрогнул. Меньше всего он ожидал от Чунтао слез. Она — гордая и своенравная, та, что всегда старается быть сильной и самодостаточной, рыдала посреди улицы из-за него. Внутри что-то оборвалось. Здравый смысл кричал — «Терпи», но сердце не подчинялось разуму. Лу рванул к Чунтао, прижал девушку к себе, гладил по голове. Он не знал, как быть? Что ему предпринять? Как помочь?
Чун ощутила тепло любимых объятий и ей стало ещё хуже. Это настоящее издевательство над человеком — бросать, а после прижимать к себе и успокаивать.
— Не трогай меня, — нервно выпалила Тан, задыхаясь от нехватки воздуха. — Для тебя я тоже стала мерзкой после похищения? Да? Кому нужны жалкие жертвы? — Чун перевела дыхание, пристально взглянула в лицо Лу. — Отныне, я не знаю парня по имени Лу Хань, а ты девушку по имени Тан Чунтао. Мы больше не знакомы. Прощай.
Чунтао оттолкнула Ханя, встала на ноги. Внутри у нее все похолодело, пусть слезы и непослушно текли по щекам, Тан решила, что с ними исчезнет и любовь. Пусть стирают ее ко всем чертям. Зачем ей любовь? С этого момента, дверь под названием «отношения» закрыта. Все равно разбитое сердце больше не склеишь. Его осколки разлетелись на мелкие кусочки и осыпали черную дыру души белоснежной россыпью, как цветущая вишня осыпала лепестками город. Красивое мгновение смерти.
Лухан смотрел ей вслед. Он не понимал, о чем говорит Чунтао? Он даже не успел возразить, не смог спросить в чем дело? О какой мерзости она говорит? Разве Чун не окружена любовью и поддержкой родных и друзей? Хань знал, что родители художницы прилетели с Шанхая, что Хуан Цзы Тао ни на день не оставлял ее одну, что рядом есть Хе Рин, а Крис и Сехун не готовы разрывать общение с китаянкой из-за решения Ханя. Тогда почему она говорит такие вещи?
Лухан прокручивал в голове произнесённые слова снова и снова. А потом, наконец, осознал, что родители скорее всего разочарованы повторным вызовом из учебного заведения, что Хе Рин слепа к переживаниям подруги, потому что на ее улице наступила весна, что Ан Су Ен и вовсе не знает о похищении, поскольку ушла в депрессию из-за поступка Криса, а Зитава ничего не сможет сделать в одиночку. И только он, тот, кто обрёк ее на такие страдания, должен был быть рядом. А он… Отныне потерял то, что больше всего ценил — ее доверие.
========== 40. ==========
[Не проверено бетой]
Чунтао до глубокой ночи бродила по улицам Сеула. Первые несколько часов она просто плакала в пустующей меж домов аллее, а затем пошла в сторону реки Хан, бродила в толпе людей под оранжевый закат, согрелась горячим кофе и под конец поднялась на башню Намсан. Она делала все, чтобы облегчить собственные страдания. Пуля предательства поразила ее в самое сердце и было бы не так обидно, будь это кто-нибудь другой, кто угодно, но не Лу Хань. Тан ведь открыла ему душу, поделилась сокровенными переживаниями, рассказала то, о чём долгое время молчала. Чунтао впустила его в свое хрупкое сердце, обнимала и берегла, что есть силы, а Хань оказался коварным вирусом и в самый неожиданный момент поразил все жизненно важные органы.
Чун сильнее всего возмущало то, что она продолжала его любить. Хоть Лу не достоин прощения и поступил отвратительно по отношению к ней, Тан не могла как следует разозлиться. В глубине души она желала ему только добра и хотела, чтобы он действительно был счастлив, пусть и не с ней.
Да и в целом, как такое могло произойти?! Почему в одно мгновение весь мир разрушился и требовал решительных мер, а она, не успевшая вовремя среагировать, только и успевала принимать удары? Чун свирепствовала от подобной несправедливости. Это была новая точка старта. С сегодняшнего дня ее жизнь кардинально изменится. Нет слезам и страданиям! И пусть на душе скребут кошки, а от случайных встреч с Ханем кружится голова, Чунтао ни за что не будет такой жалкой, как сегодня. Она возродится из пепла словно феникс, и пусть Хань каждый раз кусает локти, что потерял такую девушку, как Тан Чунтао!
Но пока день не подошёл к концу, Чун позволила себе быть слабой. Вечером, слезы накатили новой волной. Художница так долго плакала, что ее лицо опухло и покраснело, щеки горели, а ледяные ладони не спасали от внутренней агонии.
Тан добралась до своего дома к двенадцати часам ночи. Из-за присутствия родителей любимая квартира превратилась в место постоянного стресса. Не было никого желания идти домой, поскольку недовольный взгляд отца и колкие замечания мамы, это меньшее, что ей сейчас хотелось испытать.
В два часа ночи, изрядно замёрзшая и безумно уставшая, Чунтао зашла домой. Она тихо прошла в зал и хотела умыться в ванной, но никто из родных не спал: отец сидел за кухонным столом с телефоном в руках, а мама читала книгу на кровати, в свете прикроватной тумбы.
— Где ты была? — строгий голос отца, выбил девушку из колеи. Мужчина всегда был нежен в отношении Чунтао, но сейчас, когда ей больше всего нужна помощь и поддержка, превратился в угрюмого старика.
— Неважно, — дочь запротестовала. «Какая ему разница?! Я уже взрослая, сама знаю».
— Если ты шляешься по ночам, неудивительно, что тебя похитили малолетние психопаты, — Цзихао встал на ноги, отложил телефон в сторону. От услышанной фразы Чун замерла на месте. «Как он мог такое сказать?!».
— Оставьте меня в покое! — Девушка сорвалась на крик. — Когда вы поедете домой?
— Не кричи на отца, — мама вступила в разговор.
— Мы же за тебя волнуемся! Когда у тебя все будет нормально, тогда и уедем, — Тан начал сдавать позиции.
— У меня всё нормально. Вы только тешите свое эго, а на меня вам наплевать! Езжайте домой, я помощи не просила. Сама справлюсь, — Чун бросила пиджак на пол.
— Как ты смеешь?!
— Не говори мне, что это не так! С приезда в Сеул, ты хоть раз спросил у меня, как дела? Страшно ли мне было? А как я себя чувствую? — глаза снова наполнились слезами. — Нет! Ты только и делал, что пытался держать меня на привязи в Шанхае, потому что тебе так спокойнее. А ты, мама, — девочка посмотрела на взволнованную мать, — за все время хоть раз обняла меня, поддержала? Нет! Ты только стреляешь колкими замечаниями и ходишь вся разочарованная! Уж, прости, что у тебя такая неидеальная дочь!
Чун быстро скрылась в ванной. Она третий раз за день начала плакать. И после того, как умылась холодной водой, обессиленно упала на кровать.
***
На Хане не было лица, когда он пересек порог квартиры и уселся за стеклянный обеденный стол. Мысли никак не собирались в кучу, поэтому парень не заметил сидящего на кресле Ма Давэя, читающего новую книгу. Лу обречённо схватился за голову, растормошил свои волосы и скрыл за горячими ладонями лицо. «Я все испортил».
Все эти дни до встречи с Чунтао, его план казался идеальным. Поступок Кан Джу Вона и Лэя стал серьезным поводом для страха. Лухан нажил достаточно врагов и эти двое не самые опасные из всего списка. Хань в сущности боялся за Чунтао, ведь она — его слабое место, то, куда в первую очередь будут бить. Разве он мог так рисковать? Именно поэтому Лу отдалился. Он намеревался выстрадать боль расставания в одиночку, а Чун доверил крепким рукам гонщика, к тому же, родители девушки должны были поддержать и отвлечь. Но Хань с треском провалился и все получилось с точностью да наоборот.
Если Лухан находился где-то на третьем уровне, то в его глазах Чун была на сто пятидесятом. Хань знал все свои минусы: он ещё слишком слаб, чтобы оберегать ее и предотвратить повторное нападение. Лу мечтал сохранить в Чун такие качества, как детский задор, умение творить, а также смелость и любовь к приключениям, но если художница будет рядом с ним, то в скором времени упадет в бездну страдания и депрессии.