Павел Михайлович Шмелев
Истории Дальнего Леса
День неожиданных встреч
В один из редких теплых дней не столь давно прошедшей осени, когда еще не начал кружить хоровод разноцветных листьев в бесконечном калейдоскопе сезонов, а седой Атлантический океан, напевая о своем грозном величии барашками набегающих волн, все еще призывно приглашал окунуться в освежающие воды, мне захотелось остаться дома.
Да, бывает же так, что такое нелепое желание родилось в ничем особым не примечательный рабочий день, привычно казавшийся полным до самых краев будничным мелкоделием и стервозностью. Вот только первое впечатление нарастающей с раннего утра приземленной вредности оказалось иллюзорным: то ли звезды так сошлись тем, уже давно прошедшим туманным утром, то ли, по необъяснимой воле ветреной и непостоянной удачи, на самом деле наступало время сказочных превращений. Именно тогда жизнь заиграла новыми, неожиданно сверкающими гранями наступающего сезона чудес. Я, привычно закутавшись в плед суетных забот и волнений, просто еще не знал о неожиданном тайфуне разноцветных сказок, который закружит меня в год перемен…
В те времена сомнительной умиротворенности и обманчивого спокойствия я обитал на благодатном океанском берегу неспокойной и переменчивой Атлантики. Моя неприметная хижина из стекла и бетона находилась на окраине сияющего острова, прозванного «Большое Яблоко». Тот сумасшедший город мне понравился своей непохожестью на остальную огромную пуританскую страну, так парадоксально сочетающую необузданную мечту о свободе, сверкающей гранями удачи и благополучия, и невиданное, несказанное ханжество горделивых наследников первых переселенцев Нового Света…
Тогда я наконец повесил на гвоздик охотничье ружье, занявшее свое место рядом с золотой офицерской саблей. Поставив в дальний угол хижины посох странника, привычный спутник путешествий по чужедальним странам, измерениям и временам, я, не мудрствуя лукаво, помогал акулам капитализма различной величины и хищности сохранять данные в компьютерных сетях. А акулы капитализма, несмотря на свою изрядную зубастость, ничем не истребимую природную вредность и фантастическое коварство, невольно помогали оплачивать мои довольно скромные желания.
Так и жили по законам мирного сосуществования и по странной воле замысловатого, неведомого шахматиста, скрытого таинством густого тумана быстротекущего времени. Именно он, называемый возвышенными именами разноголосых земных племен, скрываясь в загадочном тумане небесной недостижимости, так причудливо передвигал разноликие фигуры на скользком черно-белом поле земной судьбы.
Порой по какой-то неизбывной наивности, оставшейся в душе со времен построения рая на земле неугомонными пролетариями в стране природного волшебства, мне искренне казалась вечной и несокрушимой эта странная круговерть благополучных дней и лет. Но у меня, к счастью, всегда хватало ума благословлять данный мне день и жить в его коротком интервале, не пытаясь рассмешить бога долгосрочными прогнозами.
Я не мог и представить, что утро откроет мне дверь в новый неожиданный и волшебный мир сказок и мою жизнь изменят удивительные встречи.
В тот памятный день, благословляя свою давнюю привычку не строить особых «долгоиграющих» и сказочных планов, я, ничего не ожидая, просто пил кофе без сахара и молока. Братья-программисты наверняка поймут, почему с утра для меня обычен именно такой рецепт.
Наконец окончательно удалось проснуться. И в эту минуту произошло чудо — я внезапно увидел большую птицу удивительной красоты, которая, пролетая над моим домом, присела отдохнуть на изгородь. Затем она зевнула и попросила малинового чая. Глупая мысль о том, что птицы не обучены нашему замысловатому языку, даже не пришла мне в голову. Я пригласил ее в свой сад, и птица порадовала меня сказочной красоты историей. Причем она рассказала не только о себе, но и о своих друзьях, которых, путешествуя по разным странам необъятного мира, давно уже не видела.
Так вошло в мою размеренную и рациональную жизнь отчаянное безумство волшебства. А вместе с ним и ежик-путешественник, так неожиданно изменивший привычную пешеходную жизнь, и хорек Василий, мечтатель и философ, все-таки нашедший свой талант, и норка Анфиса, магический персонаж Дальнего Леса, не чуждый коммерции, и неугомонный выдренок Константин, коренной лесной житель, и многие, многие другие исконные и весьма достойные жители магического леса Архипелага Сказок. Подобно некоторым из нас, не любят они, загадочные лесные отшельники, пускать чужих в заповедные владения истинного края чудес.