— Да ты завидуешь просто: тебе-то вообще не везет... К тому же ты мою Елизавету не видел.
Во время этих встреч Энца и Саган терпеливо штудировали кулинарную науку, которую им преподавал Донно, вот только повторить все точь-в-точь у Энцы не получалось. Девушка расстраивалась, пока Джек, посмеявшись, не сообщил, что Донно понемногу использует свою стихийную магию, чтобы доводить продукты до необходимой кондиции.
Джек подозревал, что Донно ведет тут свои кулинарные курсы не из жалости к их голодному существованию. Стоило только посмотреть, насколько бережно он показывает Энце, как надо держать нож, резать, перемешивать, и постоянно нависает над ней. Джек поделился наблюдениями с Анной, и та сперва расфыркалась, потом призадумалась.
Энце было тяжело. Она не знала, как реагировать, когда сильные длинные пальцы забирали у нее нож, а потом складывали ее ладонь вокруг рукояти так, как нужно. Донно был слишком большой и слишком рядом. Она замирала, не шевелясь, чувствуя теплое дыхание на макушке или шее, вообще всем телом ощущая его присутствие. Застывала, напрягшись, и ждала, пока он отойдет.
Он ей нравился, без сомнения, но привыкнуть так быстро к его близости было сложно. Джека она уже научилась воспринимать скорее как мебель, чем как мужчину, иначе все эти практически ежедневные обмены энергией (а точнее, откачивания, чего уж) превратились бы в настоящую муку.
Энца на момент знакомства с Донно влюблена была несколько раз, а серьезно встречалась с молодым человеком лишь однажды. Опытной в таких делах она себя назвать не могла, так что ей не хотелось бы обмануться, приняв учтивость и вежливое внимание Донно за нечто более значимое, и тем самым попасть в неловкую ситуацию, испортив общую атмосферу.
Был ли он просто вежлив? Энца задавалась этой мыслью, не решаясь поговорить ни с Джеком, ни с самим Донно.
Передать ей чашку, будто бы нечаянно скользнув пальцами по запястью, придержать за талию, проходя мимо, чтобы не столкнуться... Все эти мелочи при должном усилии мысли могли сложиться в общую картину... Как ее глупости, так и действительного интереса Донно.
Энца пыталась это обдумать, но как-то все время путалась и сбивалась на повседневные мысли, и ей стало казаться, что не время вообще для влюбленностей, когда столько дел. Это вот Джеку можно. Джек вообще, казалось, был способен думать сразу о трех вещах, четвертую делать, а пятую обсуждать и при этом виртуозно отлынивать от шестой.
На этих вечерах о работе говорить не было принято. Джек такие разговоры просто не любил, а Роберт и Донно служили в отделе криминальных расследований, неподходящая тема для дружеских бесед. Анна с Саганом занимались бытовыми проблемами, ездили по вызовам, как прежде Джек и Энца, и вот Анна рассказывала порой разные байки.
Поэтому всего пару раз всплыло что-то об их отделе архивных исследований, и Энца обмолвилась о новых коллегах. Анна, заинтересовавшись, сказала, что знала когда-то одну Айниэль.
— Она училась на два курса старше, — сказала Анна. — Такая темненькая, воздушная, все об эльфах и феях щебетала...
— Точно не она, — в один голос сказали Энца и Джек.
Если волосы можно было выкрасить и манеру речи как-то изменить, то с возрастом ничего не сделаешь. Той, которую они знали, было около двадцати лет, а знакомой Анны — по расчетам уже под сорок.
— Правда, там грустная такая история была, — задумалась Анна. — После распределения, что ли... Я уже с ней не общалась, поэтому плохо помню...
Закончить она не успела: Донно приказал убрать лишнее со стола и приготовить вилки-ложки.
Мясное рагу с фасолью и перцем чили, которое не удалось испортить деятельной помощью ассистентов, надолго отвлекло товарищей и перевело разговор в другую область.
Через пару дней Энца упала с крыши.
Нет, не так. Через пару дней Энца получила сообщение от Донно с приглашением сходить «в один очень интересный старый ресторан», в котором, по его словам, необыкновенная кухня, а шеф-поваром его хороший знакомый, который может показать цех.
— Это свидание, да, Джек? — в полной панике вопрошала Энца, тряся перед ним телефоном. — Ну, свидание же, да?
Джек отводил ее руку от лица, потому что она мешала ему смотреть на дорогу.
— Ну если и так, чего боишься? — сердился он. — Съест он там тебя, что ли?