— А ты не нашел, что с ними могло случиться? Как они умерли?
— Нет, — покачал головой Унро. — Но последнее по времени, что я нашел, — вот эти два документа.
Он пододвинул ей поближе две бумаги, явно вырванные из папки. Прошение от старосты некой деревни Утицы — длинное перечисление разнообразных событий и жалобы на приезжую ведьму — и ответное распоряжение о выделении отряда из пяти егерей для разбирательства. Первая — за июль тысяча девятьсот восьмого, вторая — за август.
Ведьму… это надо же. Впрочем, тогда еще много необразованных было, ведьмами всех подряд называли и не отличали от магов.
— А почему бумаги отдельно, не в папке? — как можно тише спросила Шиповник, невольно оглядываясь на Гарброу, которая неподалеку от них сортировала подшивки.
Унро подвинулся ближе и тоже понизил голос:
— По каталогу там должна была быть папка с незакрытыми делами за тысяча девятьсот восьмой, но вся полка в беспорядке. Бумажки были рассыпаны, а обложки не было. То есть, может, еще что-то было, но уже не найти. За следующий год ничего нет, ни об одном из этих троих.
Шиповник вздохнула: после летних событий во флигеле сотрудники уже не раз находили разоренные или перевернутые полки. И если до появления Леди Гарброу это еще как-то сходило всем с рук, то после — любой беспорядок вызывал негодование архивариусов и долгие разборки.
Шиповник потерла ладонью лоб, вспоминая все, что она знала о делопроизводстве начала века.
— Должны быть каждый месяц отчеты о ревизии дел, — сказала она. — Или каждые полгода? И еще описи…
Унро покачал головой — и то, что он нашел, можно сказать, было чудом.
— Подожди, — вдруг сказала Шиповник. — Ну ведь они наверняка получали жалованье, и списки где-то должны быть.
— А в списках можно увидеть, когда они перестали получать, — подхватил Унро, невольно повышая голос.
— Здесь такое не хранится, — прошелестела Гарброу, о которой они уже позабыли.
Молодая женщина тускло взглянула на них, а потом кивнула куда-то в сторону.
— Все данные о жаловании, обмундировании, обеспечении артефактами и оружием хранятся в хозяйственных службах, — сказала Гарброу. — Мы подали прошение на перевод этих документов в наш архив, но во Вдовьем доме не спешат их отдавать.
Она поджала губы, выражая свое негодование.
— Гарброу, — заискивающе сказал Унро. — Мы вот тут возьмем бумажки, чтобы копии сделать, ладно? И еще знаете, я одну полку нашел, наверное, чистильщики ее перевернули, все перепуталось…
«Болван», — подумала про себя Шиповник и пнула его под столом. Лучше бы Леди Гарброу сами нашли полку, без них.
Гарброу стремительно встала и, сузив глаза, ястребом пролетела вглубь архива, кинув на ходу:
— Где?!
Шиповник быстро схватила документы и понесла наверх, пока Унро уточнял место, одновременно пытаясь отвести от себя все подозрения.
Энца уже была одна, и Шиповник, проходя к своему месту, спросила:
— Все в порядке?
Энца пожала плечами.
— Послушай, — поколебавшись, сказала Шиповник. — Если нужно получить доступ к архиву другой службы, это через начальство?
— Да, — ответила, подумав, Энца. — Или можно написать официальный запрос. А если там есть знакомые, можно проще.
— А у нас есть? В хозяйственных?
— У Джека есть знакомый, он раньше артефакты помогал нам вне очереди получать…
Девушки перевели взгляды на пустой стул, который так и остался стоять спинкой к столу.
Джек не появлялся второй день.
— А ты сама его не знаешь? Можешь попросить, чтобы он нас в архив провел?
Может быть, Энца и отказалась бы — все же она не очень хорошо знакома была с тем магом, который помогал Джеку, но в тот момент пришел растрепанный Унро. Он едва вырвался из когтей Гарброу, чудом сумев спасти свое честное имя.
Унро плюхнулся на стул, а потом, к досаде Шиповник, выложил все, что им удалось узнать — и про двух предков, и про ведьму.
Зато Энца заинтересовалась и, переборов обычную нелюбовь к телефонным разговорам, договорилась с кем надо, чтобы Унро и Шиповник пропустили в архив Вдовьего дома — хозяйственных служб Института.