Шиповник кивала, и ее начинало трясти все больше. Не то чтобы она не доверяла Унро, но и всерьез его воспринимать не могла. Он был едва ли выше ее плеча, нос у него покраснел от холода, а тощая жилистая шея нелепо торчала из ворота куртки, не защищенная шарфом. Какой из него боец? Он ведь обычный маг общего профиля…
Она на всякий случай начала делать щит на левом запястье — правой рукой она держалась за его рукав, чтобы больше не потерялся, — когда уши снова заложило.
В беззвучном злом шипении метались призраки слов, и воздух вокруг сгустился, заледенев.
Унро выругался — кажется, выругался… рот его забавно и беззвучно двигался, потом дернул ее за руку, швыряя куда-то себе за спину.
Почему он ее все время швыряет куда-то? И в парке тогда тоже, все ладони себе ссадила. Хотя силы ему, конечно, не занимать. Легко так сдвинул ее с места. А она вообще-то крупнее. Что за мужики вообще пошли, мелкота одна.
Унро стряхнул с пальцев плетение, а потом резко свел перед собой ладони — жест «пустой колокол», и Шиповник закричала, зажав уши руками. Оглушающее шипение резко умолкло — откатом ударив по слуху, и ее заторможенные пустые мысли разбились вдребезги.
Она лежала на земле, на колкой хвойной подстилке, Унро закрывал ее собой, а прямо перед ним…
человек?
Мясистое круглое лицо, словно из ноздреватого теста, клеклое и бледное. Вместо глаз неровно слепленные валики, бугристые нос и щеки…
не человек.
Темная длинная шея свисала с высокой еловой ветви, и уходила куда-то в чащу, откуда ползли клочья тумана и где шевелилось нечто огромное.
Оно само их нашло.
Когда монстр-объекты входят в силу, они начинают искать живое: людей ли, зверей. Тянутся, приманивают, догоняют, кто на что способен. Чем больше жизненной энергии они получат, тем сильнее станут и дольше протянут.
Говорят, в древние века такие чудовища могли жить годами и десятилетиями, рождая легенды о драконах, многоголовых тварях и великанах-людоедах.
А еще говорят, что маг, сам сожравший подобную тварь, становился не-мертвым и не-живым, обретая новые способности. Женщин называли ведьмами — и они могли скрываться среди живых, ничем не отличаясь от них внешне, а вот мужчины становились хоть и сильнее, но и уродливее, сливаясь с поглощенным чудовищем почти целиком.
Их уничтожали быстро.
Ведьм же за последние сорок лет в Старом Свете не встречали ни разу.
И сейчас, когда оцепеневшая от ужаса Шиповник глядела на это подобие человеческого лица, строки из учебника истории так и всплывали в ее голове, пока Унро не крикнул через плечо:
— Зайди за дерево! Спрячься и подстрахуй меня! Как договорились!
Что-то щелкнуло, наконец, в ее голове, и вернулась кристальная ясность. Шиповник быстро подхватилась с земли, ныряя за ближайшую разлапистую ель и отвешивая сама себе мысленные пощечины. Попалась на ментальный крючок! Дура! Какие ведьмы-колдуны? Сказал же Вервольф, что прореха рядом, и всего несколько дней прошло, за это время ни один маг поглотить сущность не сможет. Тьфу!
Шиповник быстро сформировала обеими руками плетения — мертвый хран и простой щит — и выглянула из-за елки.
Да уж…
Унро попал обездвиживающими чарами в голову, и та ожидаемо обвалилась на землю, но юноша не успел закрепить успех.
Длинная шея сизой кишкой метнулась вперед и петлей охватила его плечи.
Унро замер, а потом стал медленно опускаться на колени: наверное, и он попал на ментальный крючок монстра.
Шиповник задохнулась от ужаса.
Бежать и звать на помощь — не подходит. Звонить — тоже: как только они вошли в ельник, телефоны перестали работать из-за возмущения электромагнитных полей вблизи прорехи.
Все еще продолжая впустую перебирать варианты, Шиповник вылетела из-за елки и бросилась вперед, на ходу сбрасывая мертвый хран на шею монстра. Не снижая скорости, она всем телом толкнула Унро вперед, и рукой, защищенной чарами, стянула через его голову петлю.
Унро выругался и с трудом встал на ноги.
— Оглушил, зараза, — пожаловался он, потирая лоб. — Ну ладно, остановить его не получится, видимо, надо что-то другое придумывать…
— Унро! Ты что! — завопила Шиповник. — Надо бежать, что мы тут можем сделать? И я, и ты смогли обездвижить только небольшую часть его, а…