И все же даже сейчас существует контрнарратив, который обещает нечто иное. Если мы обратим внимание, то сможем найти его повсюду, предлагая практические, здоровые способы выйти за рамки постоянной войны и найти момент мира. Термин "здоровые" здесь важен, потому что восстановление после пси-войны требует того, что можно назвать только коллективной терапией. Психологические и культурные войны наносят травмы - таков их замысел. Гарвардский психолог Джудит Херман, автор книги "Травма и восстановление", утверждает, что прежде чем двигаться дальше, мы должны вспомнить, что произошло. Вот почему исторические расписки, правдивые рассказы о прошлом нашей нации, являются частью психологического разоружения. Мы познакомимся с антропологом, вождем племени кокиль Джейсоном Юнкером, чьи юношеские приключения с ксероксом в пыльном подвале Национального архива в Вашингтоне позволили восстановить утраченные права его племени на землю в юго-западном Орегоне. Он и его команда обнаружили документы, которые положили начало процессу примирения, последствия которого ощущаются по всему Тихоокеанскому Северо-Западу.
Чтобы достичь психологического разоружения, нам нужно переосмыслить роль историй в нашей жизни - и, что еще важнее, изменить то, как мы действуем в соответствии с услышанными историями. Это особенно актуально, когда речь идет о том, как мы взаимодействуем с сетевыми СМИ, которые полны вирусной дезинформации. Как отделить фальшивку от достоверных источников? Мы узнаем об этом от таких экспертов, как Алекс Стамос, бывший глава Стэнфордской интернет-обсерватории, который помог подготовить национальный доклад о том, как подавить волну дезинформации о голосовании в Интернете. Он и его коллеги предлагают использовать системы модерации, которые относятся к операциям влияния, как к почтовому спаму - отфильтровывают пропагандистский хлам, чтобы мы могли найти нужную нам законную информацию. Другие исследователи, например Сафия Умоджа Нобл, автор книги "Алгоритмы угнетения", призывают потребителей рассмотреть подход "медленных СМИ", при котором мы выбираем СМИ с умом, анализируя и проверяя их правдивость, прежде чем проглотить их целиком.
В Соединенных Штатах распространено опасение - а иногда и надежда - что люди будут подражать тому, что они находят в сюжетах, которые они потребляют. Именно поэтому политики утверждают, что дети, играющие в жестокие игры, могут стать школьными стрелками. Именно поэтому правые эксперты беспокоятся о том, что подростки, читающие о трансперсонажах в книгах для молодых людей, могут сами стать трансперсонажами. В Соединенных Штатах мы относимся к художественной литературе как к политике и наоборот. В результате нам трудно создать общественную сферу, в которой мы могли бы прийти к консенсусу относительно того, что является правдой, а не того, какая история нам больше нравится. Эта головоломка возвращает нас к тому, с чего мы начали: к рассказу историй. Как утверждает журналистка Несрин Малик в книге "Нам нужны новые истории", культурные войны наводнили нашу публичную сферу историями, построенными на "консенсуальной нечестности", или лжи, основанной на общем мифическом прошлом. Один из способов выбраться из этой мифологической тюрьмы - искать нарративы, описывающие правдоподобное демократическое будущее, основанное на справедливости и восстановлении. Мы изучим "прикладную научную фантастику" - форму повествования, которая противостоит антиутопическим видениям, описывая способы исправить мир, а не любоваться на его дымящиеся руины. Идеи из этих историй могут перетекать в государственную политику, которая, как я утверждаю, является одной из форм прикладной научной фантастики. Политика - это видение возможного будущего, попытка изменить реальность, представив себе другой мир.