- Становись на платформу, Дэвид - строго прошептал Хилли. Мордочка Дэвида жалобно сморщилась.., однако он вскарабкался на платформу. Он всегда слушался Хилли, которого боготворил всю свою короткую жизнь; и на этот раз не ослушался. Все же его ножки дрожали и подгибались, когда он ступил на платформу, накрывавшую ящик с загадочной машиной.
Дэвид повернулся к зрителям: маленький упитанный мальчик в голубых штанишках и майке с надписью ОНИ ЗВОНЯТ МНЕ. ДОКТОР ЛАВ. Слезы текли по его щекам.
- Улыбнись же, - прошептал Хилли, ставя ногу на педаль. Задыхаясь от рыданий, Дэвид кое-как изобразил подобие улыбки. Мэри Браун еще никогда не видела слез ужаса у своего младшего сына. Миссис Греншау поменяла кресло, (алюминиевые ножки которого она вдавила до половины в мягкую лужайку), явно собираясь уходить. Ей было уже все равно, удастся или нет продать что-нибудь из каталога. Эта пытка того явно не стоила.
- А теперь! - оглушил Хилли сонных зрителей. - Величайший секрет Восточных Магов! Известный только избранным и доступный единицам! Исчезновение человека! Смотрите внимательно!
Он окутал фигурку Дэвида косынкой. Когда она соскользнула к ногам Дэвида, зрители вздохнули с некоторым облегчением. Внезапно по спине Хилли пробежали мурашки; в глубине души снова шевельнулось предчувствие.
- Хилли, пожалуйста.., пожалуйста, я боюсь... - шептал силуэт из-под косынки.
Хилли колебался. И внезапно подумал: Исчезновение! Фокус дня! Ему Томминокер научил меня!
На мгновение Хилли Браун лишился рассудка. Причем без всяких аллегорий.
- Фокус-покус! - прокричал он, сделал пассы над силуэтом на платформе и нажал на педаль.
Хуммммм! Платформа чуть подпрыгнула, как пружинный матрац, когда на него ложишься.
Хилли снова надавил на педаль.
- Таа-даааа! - завопил он. Его наполняли страх и триумф, почти уравновешивающие друг друга, как дети на одной доске качелей.
Дэвид исчез.
9
На мгновение зрители стряхнули апатию. Барни Эпплгейт перестал ковырять в носу. Брайен Браун вскочил с кресла с открытым ртом. Мэри и миссис Греншау прервали свое таинственное совещание, а Ив Хиллман нахмурился и, судя по всему, забеспокоился.., впрочем, беспокойное выражение не сходило с его лица целыми днями.
"Аххх, - подумал Хилли, с душой, полной гордости. - Успех!"
Однако интерес зрителей к его триумфу был быстротечен. Фокусы с дематериализацией людей всегда более захватывающи, чем фокусы с исчезновением вещей и животных (извлечение кролика из шляпы все еще пользуется успехом, но чародеи на опыте убедились, что зрители всегда предпочитают исчезнувшей наполовину лошади, хорошенькую девицу с соблазнительной фигуркой, облаченной в трико).., но, по сути дела, это довольно однотипные фокусы. Аплодисменты стали громче (и Барни Эпплгейт от всего сердца завопил: "Уяяяя, Хилли!"),
но быстро смолкли.
Хилли видел, что его мать продолжала шептаться с миссис Греншау. Отец поднялся на ноги.
- Ты настоящий иллюзионист, Хилл, - пробормотал он. - Чертовски хорошее представление.
- Но...
По гравию зашуршали колеса машины.
- А вот и моя мама, - сказал Барни, вскочив столь стремительно, что чуть было не перевернул кресло миссис Греншау. - Счастливо, Хилли! Здоровские фокусы!
- Но... - Теперь у Хилли на глаза навернулись слезы. Барни заглянул под платформу и помахал рукой.
- Пока, Дэвид! Молодец!
- Да нет же его там, проклятье! - взвыл Хилли. Но Барни уже удрал. Мама и миссис Греншау направились к двери, изучая каталог. Все случилось слишком быстро.
- Не взмокни, Хилли, - бросила Мэри через плечо. - И пусть Дэвид помоет руки, когда пойдете в дом. Там внизу довольно грязно.
И только дедушка Дэвида, Ив Хиллман, оставался на лужайке. Он тревожно уставился на Хилли.
- Ну а ты почему не уходишь? - спросил Хилли с патетической горечью, которую, правда, портил дрожащий голос.
- Хилли, если твой брат не там, - непривычно тихо спросил Ив, - тогда где же он?
"Я не знаю", подумал Хилли, и страх перевесил обиду на его внутренних весах. А со страхом появилась вина. Как наваждение, перед глазами стояло заплаканное, испуганное лицо Дэвида. И его собственная злость, побудившая сказать: "Улыбайся же!" и Дэвид улыбался сквозь слезы.
- Все в порядке, он там, - ответил Хилли. Он разразился рыданиями, сел на помост и спрятал горящее лицо в коленях. - Да, он там, ох; все разгадали мой фокус, и никому он не понравился; ненавижу магию, лучше бы ты никогда не дарил этот дурацкий волшебный ящик...
- Хилли... - начал было Ив, казавшийся огорченным и взволнованным одновременно. Что-то здесь было не так.., здесь, да и во всем Хэвене. Он это чувствовал. - Что-то не так?
- Уходи отсюда! - рыдал Хилли. - Я ненавижу тебя! Я НЕНАВИЖУ тебя!
Дедушки больше чем все остальные становятся мишенью для обиды, упреков и разочарования. Ив Хиллман почувствовал все это сразу. Обидно слышать, что Хилли ненавидит его - он принял это близко к сердцу, несмотря на то, что мальчик сказал это сгоряча. Иву было стыдно, что его подарок вызвал эти слезы.., не имеет значения, что выбрал и купил набор фокусника не он, а его зять. Когда подарок обрадовал Хилли, Ив счел его своим; теперь, когда внук уткнулся заплаканным лицом в колени, нельзя отказываться и слагать ответственность на других. И еще он почувствовал тревогу и неловкость, потому, что нечто происходило именно здесь.., но что? В последнее время появилось чувство, что он дряхлеет - пока не очень заметно, но симптомы понемногу нарастают с каждым годом, - особенно это чувствуется в нынешнее лето. "Кажется, этим летом каждый из нас одряхлел.., да, но в чем же это выражается? Во взгляде глаз? Ляпсусы и ошибки; забываются давно знакомые имена? Все это да! Однако есть что-то еще. Так сразу и не угадаешь..."
И еще - смущение, столь не похожее на безразличие, овладевшее всеми зрителями на втором представлении, подсказывало Иву Хиллману, который был здесь единственным человеком, наделенным богатой интуицией (можно сказать, что он был единственным человеком, наделенным богатой интуицией, в теперешнем Хэвене - Джим Гарденер не в счет, ведь он крепко запил еще в семидесятых), подсказывало ему, что он делает нечто, о чем еще будет горько сожалеть. Вместо того чтобы согнуть свои искореженные артритом колени и заглянуть под импровизированную сцену, чтобы убедиться, что Дэвид Браун действительно там, он отступил. Он также отогнал мысль, что его подарок ко дню рождения оказался невольной причиной теперешних переживаний Хилли. Он отошел от Хилли, думая вернуться, когда мальчик возьмет себя в руки.