По знаку короля один из стражников выхватил из ножен саблю.
Взглянул на него чародей и печально подумал: «Видно, пришёл мой смертный час».
А ведьма, сидевшая в принцессином горле, захотела полюбоваться, как её врагу, чародею, будут рубить голову. Чтобы видеть казнь во всех подробностях, она вылезла и устроилась у принцессы на губе. Чародей заметил её и своим чародейским глазом сразу увидел, что никакая это не божья коровка, а самая настоящая ведьма. И он громовым голосом крикнул невезучей курице:
— Клюй! Клюй её!
Вылетела курица из кастрюли, клюнула своим алмазным клювом, и ведьмы не стало.
В то же мгновение принцесса открыла глаза и встала с постели живая, здоровая и такая же красивая и славная, как прежде.
Король приказал стражнику убрать саблю в ножны, а чародею сказал:
— Живого бульона ты, конечно, не сварил, но твоя курица спасла мою дочь от смерти. За это я не только дарю тебе жизнь, но и отдаю полкоролевства.
Обрадованный чародей в благодарность подарил принцессе невезучую курицу. С той поры курица жила в королевском дворце, и каждый день ей подавали на золотом блюде зёрна пшеницы, а на серебряном дождевых червей. А когда она выходила на прогулку, то десять пёстрых петухов шествовали впереди неё, десять позади, а десять по бокам. И все тридцать кукарекали что есть мочи и возглашали: «С дороги! Посторонись! Идёт курица её высочества принцессы, самая везучая, самая счастливая курица в мире!»
Но курица мысленно говорила себе: «Ах, если бы меня могли видеть мои сестрички и величественный, блистательный петух, которые живут у чародея! Но они меня не видят, и потому ничто меня не радует. Ко-ко-ко, какая же я невезучая!»
История про день, когда всё шло шиворот-навыворот
Ранним утром, когда мама проснулась, папа ещё спал. Он лежал, накрытый прикроватным ковриком, а одеяло было аккуратно расстелено на полу. «Ох! — вздохнула мама. — Опять наступил сумасшедший день, когда всё идёт шиворот-навыворот. Надо взглянуть, как там дети».
Она вошла в комнату дочки. Девочка ещё спала. Её ноги лежали на подушке, а голова под одеялом. Когда мама положила её правильно, девочка пробормотала: «А я никакой не огурец!» — рассмеялась и опять уснула.
Одеяло на кровати Кнулли-Булли вздымалось горой, но самого его не было видно. «А-а, — подумала мама. — Мальчик накрылся с головой». Она откинула одеяло — в постели лежала корова!
— Простите, уважаемая корова, вы не скажете, где Ули?
Корова что-то спросонок промычала и снова закрыла глаза.
«Нет, с этим днём навыворот с ума можно сойти, — вздохнула мама. — Присяду-ка и отдохну немножко». Она села на стул, а стул вместе с нею поскакал на кухню. На кухонных часах было восемь.
— Ой! — воскликнула мама. — Пора готовить завтрак!
И она снова взглянула на часы: они показывали десять. Тогда она внимательно присмотрелась и увидела, что на часовой стрелке катается Ули.
— Слезай немедленно! — приказала мама. — Из-за тебя время перепуталось. Лучше помоги мне приготовить завтрак.
Ули сейчас же вскочил на пролетавшую муху, пришпорил её и — р-раз! — опустился на пол.
Мама и Ули поспешно положили на плиту дрова и уголь, налили в печку воды, чиркнули спичкой и зажгли воду. Когда вода и уголь закипели, мама принесла из кладовки лукошко с яйцами.
— Сколько же яиц надо приготовить? — вслух размышляла она. — Значит, так: четверо взрослых и двое детей, четыре и два будет три. — Мама разбила девять яиц и вылила их на уголь.
— Мама, а что у нас сегодня будет? — поинтересовался Ули.
— День сегодня ненормальный, — ответила мама. — Я сделаю глазунью.
— Нет, — сказал Ули, — сделай яичницу.
— Нет, — рассердилась мама, — я сделаю глазунью!
— А я хочу яичницу! — крикнул Ули. — Сделай яичницу!
Растворилась дверь, и в кухню вошла белая лошадь.
— Дети, перестаньте спорить, — сказала она. — А то мне придётся вас наказать. Яичница и глазунья — это одно и то же. Разденьтесь, пожалуйста, потеплее: мы сегодня поедем в гости к тёте в город Фельдберг. Я уже запрягла папу.
Лошадь вышла, и тут раздался тоненький голосок:
— Я тоже хочу с вами! Я тоже хочу поехать!
— Это Мицци! — удивлённо сказала мама и выдвинула ящик кухонного стола. Действительно, там среди вилок, ложек и ножей лежала кошка.
— Ой, как я плохо спала, — зевнула она. — Какая-то вилка истыкала мне бок, а ложка всё время пыталась залезть в рот.