Большую выгоду рассчитывал Дарий извлечь из междоусобной розни эллинов. Он считал, что именно вражда между различными эллинскими государствами поможет ему легко завоевать всю страну.
Были собраны новое сухопутное войско, новая конница и новый флот из шестисот кораблей. Предводителями войска Дарий назначил мидянина Датиса, а также своего племянника Артафрена, сына того, другого Артафрена, который вам уже известен.
На этот раз войско и конница поднялись на корабли. Вместе с персами плыл в Элладу и Гиппий. Теперь и речи быть не могло о прежнем маршруте. Когда персы вспоминали об Афоне, у них от страха дрожали колени. Отплыв от Самоса, персидский флот направился к Кикладским островам…
Причалив к берегам острова Наксос, персы сожгли дотла его города и разорили его святилища. Жители, спасаясь, бежали в горы. Персы уже не помышляли о том, чтобы подчинить себе эту землю, а стремились отомстить островитянам, разрушая все на своем пути. Затем, покинув Наксос, персидский флот взял курс на Делос.
Что представляет из себя Делос? Это совсем крошечный островок. Однако в истории он играл весьма важную роль. Остров был знаменит и даже считался священным: по преданию, здесь родились великие боги Аполлон и Артемида. Поэтому Делос был местом паломничества всех эллинов, и прежде всего островитян. Здесь устраивались пышные празднества, и тогда святилища наполнялись богатыми приношениями.
К счастью, персы не разорили остров. Побоялись эллинских богов. Полководец Датис в их честь даже воскурил фимиам на большом алтаре. Затем персы двинулись дальше. В пути они заходили в гавани многих островов и набирали войско. А еще подчиняли жителей персидскому царю, брали пленных и заложников…
Как только персы отплыли от Делоса, на острове впервые за всю его историю произошло страшное землетрясение. Это было не что иное, как знамение богов, предвещавшее бурные события. И случилось многое…
На западном побережье Эвбеи находился большой город Эретрия. И вот к нему приблизился персидский флот. Панический страх охватил жителей города. Одни утверждали, что нужно все бросать и спасаться бегством в горы, другие уверяли, что необходимо сдать город персам, чтобы неприятель его не разрушил. Шесть дней продолжалась осада Эретрии, а на седьмой день ее предали. И предали не какие-нибудь подлые людишки, а двое почтенных горожан, свято веривших, что, предавая город, они спасают его от разорения. Однако предательство не спасло Эретрию. Разорив все святилища, персы предали ее огню и мечу. Жителей города, связанных по рукам и ногам, персы бросали в трюмы своих кораблей. Страшный товар для невольничьих рынков! Как знать, может быть, среди пленников были и те двое предателей. Багряное зарево пожара, пылавшее над Эретрией в те страшные ночи, предвещало беду для близлежащей Аттики.
Враг уже совсем близко. Но где он пристанет к берегу? Куда двинется неприятельское войско? Откуда ждать нападения?
Гиппий отлично знал эти места и направил персидский флот в Марафонский залив. Конница, которую персы привезли с собой, могла успешно действовать только на равнинной местности. А флоту необходима была безветренная бухта для надежной стоянки. Марафонский залив и оказался наиболее подходящим местом.
То, что должно было произойти, совсем не походило на обычную войну. Близилось жестокое сражение не на жизнь, а на смерть между двумя мирами. Совсем скоро Запад и Восток сразятся под Марафоном. И станет ясно, кто победитель, а кто побежденный. Восточный деспотизм столкнется со свободолюбием молодой афинской республики, где каждый гражданин в ответе за судьбу и процветание своей родины.
Страх и смятение наполняют сердца эллинов и персов. Нервы у всех напряжены до предела… Гиппию приснилось, будто он спит возле своей мертвой матери. Но сон не ужаснул его. Он истолковал этот сон так, что вернется в Афины и умрет в объятиях своей великой Матери-Родины.
Когда же Гиппий отдавал приказания, где какому кораблю расположиться в Марафонском заливе, на него вдруг напал такой сильный кашель, что его зубы (а был он уже глубоким старцем) все сразу зашатались. А один даже выпал и упал на песок. Напрасно искал его Гиппий. Зуб так и не нашелся, как будто его поглотила земля. Случившееся сильно огорчило Гиппия.
— Если сама земля против меня, — сказал он, — как же я смогу ее покорить? Мой зуб — единственное, что принадлежит мне здесь.
Смертельная опасность нависла над Афинами. Но граждане города были полны решимости защитить свою свободу и независимость с оружием в руках.
Узнав о высадке персов, афиняне прибегли к помощи скорохода Фидиппида. Это был необыкновенно быстрый скороход. Он мог без устали шагать много дней подряд, чтобы вовремя доставить срочное сообщение. Афинские стратеги[18] послали Фидиппида в Спарту за помощью. Как на крыльях мчался скороход. Расстояние от Афин до Спарты Фидиппид преодолел необычайно быстро — в два дня.
— Спартанцы! — сказал он, представ перед советом старейшин. — Почему вы бездействуете? Персы вторглись в Аттику, и Афины в опасности! Нет больше Эретрии — она сожжена. Потеряв ее, Эллада стала бедной и беззащитной. Разве вы можете допустить, чтобы наш древний и славный город Афины был порабощен варварами?
Тщательно все взвесив, спартанцы решили оказать помощь Афинам. Но как тут быть? Древний закон страны запрещал им выступать в поход до наступления полнолуния. А ждать нужно было бы еще примерно неделю. "Пусть потерпят афиняне немного, пусть сделают все, что могут. Наша помощь придет, как только луна станет полной". Вот так ответили спартанцы на просьбу афинян. Правду ли они говорили, или это была всего лишь отговорка? Как знать… Вернувшись в Афины, Фидиппид в точности передал стратегам безрадостный ответ спартанцев. Видя, в какое уныние повергли стратегов его слова, Фидиппид стал уверять, что боги не оставят афинян в грозной беде. Ведь когда он бежал в Спарту, то в Аркадии на горе Парфений, что выше Тегеи, в жаркий полдень он вдруг услышал, как кто-то окликнул его зычным голосом:
— Эй, Фидиппид! Спроси-ка у афинян, почему это они пренебрегают мною? Ведь раньше я всегда помогал им, и в этот горький час я их тоже не брошу.
Фидиппид оцепенел от страха. В ярком полуденном свете он вдруг отчетливо увидел перед собой Пана, великого бога Аркадии. Того самого, у которого были козлиные ноги.
И афиняне действительно поверили, что Пан их поддержит в стремительной схватке с персами. Когда миновала беда и жизнь вернулась в старое русло, они воздвигли под Акрополем святилище Пана и ежегодно приносили богу роскошные жертвы, а также устраивали в его честь спортивные состязания.
Десятерых стратегов выбрали афиняне руководить городским ополчением. Каждый из них возглавил военный отряд. Самым опытным среди стратегов был Мильтиад. Он лучше всех знал персов, изучил их нравы и обычаи, их военную тактику и вооружение. Когда он был тираном Херсонесским на Геллеспонте, ему пришлось неоднократно сражаться с персами. Он, как вы помните, участвовал в скифском походе Дария и предложил разрушить мост через Истр. Персы ненавидели Мильтиада. Он тоже презирал их, но никогда не боялся. Долго и упорно охотились персы за Мильтиадом и однажды даже поймали, но полководцу все-таки удалось вырваться из их рук. Тогда персы пленили сына Мильтиада и увезли в Сузы…
Мнения стратегов разделились, а это не предвещало ничего хорошего. Одни предлагали вступить в битву у Марафона, другие были против.
— Нас слишком мало, — говорили первые. — Было бы ошибкой далеко уходить от города. Лучше всего укрыться за городскими стенами и обороняться до тех пор, пока не подоспеет помощь союзников.
Другие стратеги возражали: