Уникальный памятник
При въезде в этот город — по-моему, он называется Эдинбург — находится памятник, перед которым останавливается каждый туристический автобус и экскурсовод сообщает:
— Здесь, дамы и господа, вы можете полюбоваться уникальным, единственным в своем роде памятником…
Подходит другой автобус, и повторяется та же самая фраза:
— Здесь, дамы и господа, вы можете полюбоваться уникальным, единственным в своем роде памятником…
Короче говоря, нет такого автобуса, который не остановился бы перед этим памятником, нет экскурсовода, который не объявил бы о нем, и нет туристов, которые не сфотографировались бы на фоне единственного в мире памятника и не растрогались бы до слез.
Зрелище это собирает огромные толпы. А между тем монумент крайне прост: мраморная колонна высотой примерно два метра и на ней — небольшая скульптура, изображающая — кого бы вы думали? — собаку. Сидит мраморная собака с тоскливой мордой, и каждый экскурсовод объясняет:
— …посвящен собаке, которая после смерти хозяина четырнадцать лет не отходила от его могилы, пока сама не умерла. Перед нами возвышенный пример любви и самопожертвования!
Эти слова никого не оставляют равнодушным.
— Какая преданность! Какое самоотречение! Вот если бы и моя собака…
Туристы фотографируются у памятника, утирая слезы, садятся в автобус, а тем временем подъезжает следующий — в общем, сплошной поток растроганных туристов. Людской поток — собак там не бывает. В целом мире ни одна особь этой породы не пользуется таким признанием, но собаки этого города, который, по-моему, называется Эдинбург, не удостаивают памятник даже взглядом. Только ночью, бывает, кто-нибудь из них приближается к колонне и поднимает заднюю лапу.
— Дура! — обращается этот пес к статуе. — Какой пример щенкам подаешь! Вместо того чтоб четырнадцать лет убиваться о хозяине, радовалась бы лучше свободе.
Бум
Промышленность была на крутом подъеме, специалисты назвали это явление «бум», и это действительно был бум, мощный, как канонада.
Фабрики выпускали несметное количество кофеварок, у каждого в доме было по меньшей мере три — на одну, на две и на шесть чашек. Производилась масса холодильников и стиральных машин, и потребители, подхлестнутые рекламой, считали своим долгом приобрести хотя бы по одной штуке. Магазины были завалены телевизорами, и каждый гражданин пусть в кредит, но покупал один с экраном в полметра и один переносной. С конвейера сходили автомобили, и все, подписывая векселя, хватали — уж один-то обязательно. Наступил момент, когда промышленность уже не знала, что бы ей такое еще произвести. Как выражаются эксперты, назревал кризис.
Хозяева предприятий собрались обсудить сложившуюся ситуацию.
— Бум должен продолжаться, иначе не получим прибыль.
— Чтобы получить прибыль, надо продавать…
— …и сокращать расходы. Подумайте, сколько мы тратим на зарплату рабочим и служащим!
Один промышленник поднял руку.
— У меня мысль. Уволим рабочих и сэкономим на зарплате. Сконструируем роботы, и они будут трудиться бесплатно.
— Прекрасно! — одобрили все.
Промышленность начала выпускать безукоризненных роботов, живая рабочая сила больше не требовалась.
Вскоре предприниматели собрались снова.
— Теперь буму зеленая улица.
— В самом деле, производи все что душе угодно.
— Но кто будет покупать? Рабочие и служащие не зарабатывают, значит, у них нет денег.
Один промышленник поднял руку.
— У меня мысль. Создадим роботов, которые будут покупать все, что мы производим.
— Правильно! — поддержали все.
И действительно: если кроме бесплатной рабочей силы появятся еще и роботы-потребители, скупающие все товары подряд, даже ненужные, тогда можно будет производить и продавать до бесконечности.
Запустили в производство роботов-потребителей, и начался супербум. Чего только не производили: металлическую траву, двухэтажные автомобили, куски хрустального неба, консервные банки с искусственным мясом, бутылки с туманом, — и все шло нарасхват.
Бум в этой стране продолжается до сих пор, он все набирает силу, ведь там живут теперь одни роботы. Роботы-эксперты металлическим голосом постоянно твердят:
— Такого бума не было во веки веков!
Скандал в Академии
После минутного замешательства все академики в один голос возмутились: да как он посмел, новоиспеченный профессор, юнец, только-только принятый в Академию, произнести подобную ересь?