— Но я же веду ночной образ жизни, а в моем возрасте не меняют своих привычек.
— Ничего, Фи Лин, можно их изменить.
— Ты говоришь так потому, что висишь головой вниз.
— Лучше висеть головой вниз, чем быть вовсе без головы, Фи Лин.
Короче говоря, Журка осталась в пещере до выздоровления, а Фи Лин, как и предвидел Нето Пырь, изменил свои привычки. Он летал уже не по ночам при свете луны и звезд, а днем под ярким солнцем, охотился не на грязных черных мохнатых мышей, а на чистеньких серебристых рыбок. Даже речь у него стала совсем другой — не хрипло бормочущей, а приятно шепчущей. Что же определило столь резкую перемену? Да просто любовь. Фи Лин влюбился в Журку и не отходил от нее ни на минуту. Так что теперь их всегда можно было видеть вместе на берегу ручьев и озер — в излюбленных местах Журки. Она — белая, жеманная и такая элегантная со своим длинным клювом и тонкими стройными ножками; и он — темный, коренастый, круглый, как шар, с кривым клювом и в огромных, как у нотариуса, очках.
Но Фи Лина, хоть и влюбленного, не покидал страх; в минуты, когда Журка его не слышала, он признавался своему верному Нето Пырю:
— Сдается мне, что наша Журка отъявленная плутовка: ей перышка в рот не клади — полкрыла отхватит.
На что Нето Пырь отвечал:
— Да ей все крыло отдать — мало будет.
Фи Лин ворчал:
— Ну да, ты так думаешь потому, что болтаешься вниз головой и все тебе видится вверх ногами.
— Хорошо бы тебе самому, — возражал Нето Пырь, — хоть разок увидеть все вверх ногами.
Между тем Журка не только выздоровела, но выросла и похорошела. Она все еще жила в пещере Фи Лина, но часто отлучалась по каким-то своим тайным делам, так что Фи Лин, охваченный ревностью, стал за ней шпионить и очень скоро установил, что его возлюбленная наносила визиты славившемуся своими похождениями закоренелому донжуану Жу Равчику. Фи Лин решился упрекнуть ее, но лучше бы уж было ему промолчать, ибо в ответ он услышал:
— С кем хочу, с тем и встречаюсь, а ты заткни клюв!
Оскорбленный в своих лучших чувствах Фи Лин опять пожаловался Нето Пырю, но в ответ услышал:
— С моей точки зрения, то есть с точки зрения существа, висящего вниз головой, ты просто счастливчик. Ну изменяет тебе Жу Равка, так что? Даже это лучше, чем ничего.
Привыкнув к мысли, что все, даже предательство, лучше, чем ничего, Фи Лин в конце концов согласился построить гнездо, в котором Журка могла бы растить своих и Жу Равчика птенцов. Все видели, как бедный старик летает взад-вперед, принося в клюве клочки сена, обрывки бумаги, пушинки, ветки, тряпочки — в общем, все, что могло служить материалом для укрепления и обустройства гнезда для чужих детей. Но Нето Пырь упорно продолжал твердить свое:
— Нечего жаловаться. По крайней мере так ты хоть чувствуешь, что живешь. Раньше ты кем был? Живым трупом.
И вот на краю все того же скалистого выступа в неустойчивом равновесии над пропастью замерло огромное гнездо. А когда пятеро Жу Равлят вылупились из яиц и подняли страшный галдеж, раскрывая протянутые вверх клювы и требуя пищи, кто, по-вашему, разбивался в лепешку, чтобы добывать им всевозможных червей, улиток и насекомых? Конечно же, наш старый бедный Фи Лин. Но Нето Пырь не сдавал своих позиций.
— Вот видишь, — говорил он, — теперь у тебя самая настоящая семья. Чего тебе еще надо? Да таких счастливчиков, как ты, днем с огнем не сыщешь!
Дело кончилось тем, что в один прекрасный день Журка заявила нашему счастливчику Фи Лину как бы между прочим:
— Ну, мой милый Фи Лин, пришла пора нам расстаться. Какой-то странный зуд ощущаю я в крыльях, какое-то беспокойство в ногах, какой-то трепет в груди. По всему чувствую: пора мне и моим детям пускаться в путь. А что собираешься делать ты? Полетишь с нами или останешься?
Фи Лин растерялся.
— Как? Ты хочешь меня покинуть?
— Конечно. Это же естественно. Ничто меня больше здесь не держит.
— Даже… я не говорю — любовь, но хотя бы чувство благодарности?
— Единственное чувство, которым я сейчас охвачена, — это неодолимое желание как можно скорее улететь отсюда.
— А ты возьми себя в крылья.
— Невозможно. Это сильнее меня.
Фи Лин в отчаянии пытался ей что-то доказать:
— Но куда же ты? Ты хоть знаешь, куда лететь?
Журка обиженно ответила:
— Мы, Жу Равли, никогда не знаем наперед, куда летим. Надо лететь — мы летим, вот и все.
— Но Жу Равли, которые возвращались, рассказывали же тебе, наверно, где они были?