Но оставался нерешенным вопрос: что делать с чудовищами? Максималистка При требовала разом их уничтожить:
— Я хочу, чтобы они подохли, все-все — от жажды, голода, холода, огня, землетрясения, грома, молнии, извержения вулкана. Послушай, давай поднимем огромную волну, которая обрушится на остров и затопит его хотя бы на десять минут. Ну пожалуйста, сделаем это поскорее.
Но Эво придерживался иного взгляда:
— Зачем их убивать, зачем приканчивать? Все нужно делать постепенно, без катаклизмов, не нарушая естественного хода вещей. Мы не станем истреблять чудовищ, пусть они сами вымрут от бесплодия.
— Интересно, как ты этого добьешься, если они плодовиты, словно кролики?
— Я придумаю одно небольшое симпатичное животное, которое назову «собака» и которому придутся по вкусу яйца чудовищ. Тогда чудовища умрут естественной смертью и не оставят никакого потомства.
— Обо всем-то ты умеешь позаботиться, — сказала При, успокаиваясь. — А теперь поговорим о птичках. Как ты думаешь их делать?
— Для этого тоже понадобится время — скажем, сколько-то миллионов лет. У многих мелких рептилий, как тебе известно, на панцире есть очень мягкие и пластичные чешуйки. Немного терпения, и лет этак через триста миллионов мне, думаю, удастся превратить чешуйки в нечто более легкое, пушистое и гибкое. Я назову это перьями. Передние конечности, покрытые перьями, станут крыльями, и птички смогут на них летать.
При от радости захлопала в ладоши.
— Какая прелесть!
Так все и было. Собака съела яйца чудовищ; чудовища умерли от старости, не оставив на земле потомства; остров усеяли гигантские белые скелеты. В мире воцарилась тишина, и можно было слышать, как Эво говорит супруге:
— Терпение. Еще немного терпения. Тише едешь — дальше будешь. Скоро я покажу тебе первую птичку. Вот увидишь, какая она будет красивая!
— Когда это — скоро?
— Да не позднее чем через пятьдесят миллионов лет.
Наконец долгожданный день наступил. Эво пришел к жене, а на плече у него сидела первая созданная им птичка — вся в разноцветных перышках, говорящая. В общем, попугай. Эво сказал:
— Ну, вот тебе Попка. Попка, скажи что-нибудь своей хозяйке.
Попугай встрепенулся, привстал на лапках, напыжился и крикнул прямо в лицо При:
— Старая карга!
Это было концом супружества При и Эво. Думая, что муж подучил попугая, оскорбленная При ушла от Эво, предоставив ему возможность на свободе совершенствовать своих птичек. И теперь птицы, как известно, не говорят, а поют: Эво не стал повторять однажды допущенной ошибки. Но что будет, если супруги помирятся? Не взбредет ли в голову капризной При Роде что-нибудь еще? Не захочется ли ей снова изменить мир?
Луиджи Малерба
Был когда-то на свете город Луни
Норманны жили в верхней части географической карты, в северной стране, где всегда было холодно, где даже летом, случалось, шел снег. Там, наверху, бывали такие лютые морозы, что стоило какому-нибудь норманну плюнуть, как плевок его, не успев долететь до земли, превращался в ледышку. В учебниках по истории рассказывается множество всяких легенд о норманнах, об их пиратских подвигах и о том, что именно побуждало этот народ совершать набеги на города и селения других народов и разорять их. По правде говоря, объяснить столь порочную практику довольно просто, если учесть, что норманны совершали свои пиратские набеги на южные, то есть на теплые страны. Просто им надоедало постоянно жить в холоде, и, едва представлялась возможность, они — совсем как нынешние туристы — отправлялись искать более теплые места (не забывайте, что тогда не было ни печек, ни парового отопления).
Некоторые племена норманнов, например, вообще перебрались в ту часть Франции, которая впоследствии стала называться Нормандией, а другие, еще большие мерзляки, обосновались на Сицилии.
Как-то прослышали норманны про Рим. Они знали, что в Риме тепло, что там даже зимой можно ходить без пальто и меховой шубы (в те времена меховые шубы носили не только женщины, но и мужчины), и решили нанести удар по столице Римской империи.
Рим всегда был столицей чего-нибудь: сначала области Лацио, потом — республики, потом — Римской империи, потом — папского государства. Он и теперь, спустя много веков, столица Итальянской республики.
Надо вам сказать, что норманны обожали не только солнечное тепло, но и пламя пожаров. Хорошенький пожар был для них увлекательным зрелищем — ну как для нас кино. А поскольку кино у них не было (тогда его еще не изобрели), они поджигали что ни попадя. К Риму же они вообще испытывали откровенную антипатию, поскольку римское войско завоевало полмира и поднялось чуть не до самой северной части географической карты, то есть до того места, где обитали норманны. И вот они снарядили дюжину кораблей и поплыли на юг, по направлению к Риму.